Кровь эльфов

Старый монастырь, устроившийся среди сосен, был по-настоящему красив. Даже летом туманная дымка поднималась над папоротниками и травой, напоенной полуденным дождем и сияющей в лучах вечернего солнца. Двигатель «роллс-ройса» урчал почти беззвучно, когда машина медленно ехала по усыпанной гравием дороге. Автомобиль остановился перед аркой входных дверей, и из него почти одновременно выскочили двое мужчин в синих костюмах. Один, более смуглый и маленький, вошел в монастырь, как только перед ним распахнулась дверь. А его спутник присоединился к шоферу в островерхой шапочке, который суетился у заднего сиденья.

— Его милость примет вас немедленно, — сообщил дворецкий черноволосому мужчине, но тот, не обращая внимания, подошел к дверям библиотеки, постучал и стал ждать, когда ему ответит знакомый голос.

Потом вошел в комнату, пересек ее и оказался перед письменным столом, стоящим возле высокого стрельчатого окна, наглухо закрытого тяжелым занавесом. Лютер сидел, просматривая пыльный том в колеблющемся пламени свечей — он никогда не пользовался электричеством в библиотеке. Его абсолютно лысая голова едва заметно приподнялась. Он пристально посмотрел на вернувшегося слугу, словно беззвучно приказывая ему сделать отчет.

— Дело сделано, ваша милость. Лотар уже заканчивает необходимые приготовления. Все прошло превосходно, сэр.

— Отлично, Мартин. — Лютер произнес всего два слова, но и этого было достаточно, чтобы стало заметно, что у него весьма странный голос.

Что-то в его произношении было не так, хотя даже самый внимательный слушатель не смог бы сказать, в чем именно тут дело. Слова звучали, словно их произнес синтезатор голоса, создатель которого совершенно сознательно оставил почти неуловимые недоработки.

— Мне тебя не хватало, — проговорил Лютер, выпуская книгу из рук.

Мартин Маттаус сразу почувствовал облегчение. Более ста лет он служил этому великому человеку, и сказанные им сейчас слова были, пожалуй, первыми, в которых появилось нечто похожее на эмоции. Мартин заслуживал большего.

— У нас еще очень много работы, — просто сказал Лютер. Он встал и потер руками со скрюченными пальцами лоб, гладкий череп и заостренные уши. — Ты должен проследить за последними испытаниями в Нонгоме. Завтра мне нужны самые свежие данные. К сожалению, я вынужден прибегнуть к решительным мерам.

Мартин почувствовал, как его начинает охватывать паника. До сих пор Лютер никого не наказал за неудавшееся похищение. Вероятно, он чего-то ждет. Мартин не принимал участия в похищении, но прекрасно знал, что, когда Лютера охватывает ледяная ярость, от его садистских наклонностей может пострадать любой. После Хайдельберга гнев Лютера будет расти. Две такие серьезные неудачи за один месяц требуют жертвы, может быть, даже двух. Критический момент настанет в тот момент, когда Лютер насытится, когда его переполнит энергия, которая потребует выхода. Впрочем, к этому моменту Мартин будет сидеть за компьютерами, и Лютер не станет его тревожить.

— Когда закончишь, вернешься сюда, — резко произнес Лютер, его тон мгновенно усилил беспокойство Мартина. К счастью, следующие слова развеяли страхи. — Я думаю, необходимо последить за американцами, — продолжал Лютер. — Сомневаюсь, что они выступят открыто. Однако вполне могут послать какого-нибудь шпиона. Скорее всего, попытаются проникнуть в наши базы данных. Я хочу проверить вместе с тобой систему защиты.

— Да, ваша милость, — с благодарностью ответил Мартин.

Это означало дополнительную работу, зато он будет защищен, не в последнюю очередь благодаря тому, что закроется в компьютерной лаборатории, обосновав свое поведение соображениями безопасности. Замки конечно же не помешают Лютеру, но если, охваченный гневом, он решит покончить с Мартином, они могут замедлить его продвижение и охладить ярость. Мартин хорошо знал все признаки возрастающего напряжения в хозяине и не сомневался, что сегодняшней ночью обязательно наступит разрядка.

— Я вам больше не нужен, ваша милость? — с надеждой спросил он.

Лютер отпустил его небрежным движением руки. Мартин поклонился, после чего быстро спустился вниз в старую часовню.

Лютер сухо кашлянул, разгладил костюм и поправил черный галстук. Нужно еще поспеть на похороны.

Дверь открылась, и Майкл пришел в себя — тролли стучали молотами по наковальне, в которую превратилась его голова. Серрин и Том нашли его стоящим на коленях, когда он пытался подняться на ноги. Англичанин был смертельно бледен, глаза налились кровью. Том бросился вперед, чтобы помочь ему, и легко поставил ослабевшего Майкла на ноги.

— Только не надо слишком волноваться из-за этого, старина, — попытался слабо пошутить Майкл.

Он почувствовал, как его обняли несущие облегчение руки шамана; от тролля начала перетекать энергия. Слабость прошла, головная боль притупилась, она уже не пульсировала так сильно, как в момент пробуждения. Майкл сделал глубокий вдох и потряс головой, стараясь окончательно прийти в себя.