Кроусмарш

– А того, что пока она в твоей семье, а дело их обоих касаемо.

– Ну, говори.

– Помнишь того мужика в таверне?

– Это того, что в Кроусмарш-то ехать предлагал?

– Того самого. Так вот, решил я, что Томасу нужно ехать туда, ну а коли Энни вскорости ему женой, значит, то и ей с ним. Там церковь уже отстроили, так что оженятся, как и положено.

– Ты чего удумал-то, старый? Не позволю я своей дочери в то гиблое место ехать.

– А ты не кипятись, не кипятись. Послушай лучше. Как законной женой станет, то уже без твоего дозволения поедет, потому как при муже будет. Да только немного поздно будет. А так и свадебку сыграют – оно, конечно, без нас, но то грех невелик, – и золотые от барона получат, а нам те золотые в подспорье пойдут.

– Не пойму я тебя. Ты что ж, решил за счет деток наших нажиться? Так те деньги впрок не пойдут. Да и не отпустит их никто. Барон-то просто так золотыми разбрасываться не станет – осесть на своей земле заставит, своими арендаторами сделает.

– А здесь они арендаторами не будут, что ли?

– Ну, тут-то все привычно с детства, да и мы рядом, поможем.

– Поможем. Много ли от нас помощи? Сами едва концы с концами сводим, а ведь не из последних.

– Ты толком-то говори.

– А ты не перебивай, – огрызнулся старик. – Поедут, осядут, поглядят, что к чему, а если не враки все то, о чем нам тот мужик рассказывал, то тогда и мы подтянемся. Знаю, что хочешь сказать, да только ты о другом думай. О Новаке мы и допрежь слышали, и то, что там люди не в пример лучше жили, знали и раньше. Но тут другое. Вот собрался их сюзерен в Кроусмарш – и все они за ним потянулись, а ведь он никого силком не тянул, сами пошли. И куда? В самое гиблое место. Значит, барон тот стоящий. Ты вот все подначивал того мужичка, а я ведь помню, что был он там не один, были и другие – все сытые и холеные, куда нам. Оно, конечно, негоже деток одних отправлять, но, с другой-то стороны, на землю сами они пока не сели, договора с бароном не имеют, свободные как птицы – куда хочу, туда лечу. Мы через них, может, сможем лучшую долю найти.

– Да не верю я. Везде все одинаково – не нами заведено, и не нам менять, веками наши предки так жили, и еще века наши отпрыски проживут.

– Стало быть, девку не отпустишь?

– А не засидится она в девках. Сам сказал: первая невеста на селе.

– И от слов своих не отказываюсь. Как есть первая. Только вот скажи мне, где она сейчас?

– А то сам не знаешь? Гуляют где-то с твоим Томасом.

– А разве такое бывает, когда дети не по любви женятся, а родители все промеж собой оговаривают? Вот то-то и оно. Любят они друг дужку, и ты как хочешь, а я на пути их счастью не буду.

– Да кто ж своему чаду счастья не хочет? Как подумаю, что какой с пьяных глаз или по дурости станет ее охаживать, так внутри все переворачивается. Да только тяжко им будет. Ох как тяжко.

– Двум любящим все легче будет. Они, случись что, и поддержать друг дружку смогут. А если ты подумал, что там что нечистое, то эти мысли оставь. Знаешь, кто у них падре?

– Дак вроде падре Патрик, что епископом нашим был.

– А попустит он над паствой своей изгаляться? А пошел бы он за тем, кто недостоин его уважения? Вот и я о том.

– Жена воспротивится, – уже практически сдавшись, вздохнул мужик.

– Поплачет, не без того. Да только на пути у дочери не встанет. Сама с тобой по любви сошлась и в любви всю жизнь прожила – не захочет иной доли для дочери. Так что по рукам?

– По рукам.

Еще недавно безлюдный край сейчас начинал гудеть как растревоженный улей. В тех местах, где только дикие звери и бродили да раздавалась птичья трель, сейчас слышались звуки топоров, пил, звонкие человеческие голоса, мычание да блеянье скотины, скрип колес, топот лошадей. Некогда глухие земли начинали новую, доселе не виданную ими жизнь. Раньше здесь обитали орки, но они жили в гармонии с окружающим миром, не переделывая его под себя, а подстраиваясь под него. Человек – иной, все ему не так, и все ему не то, все должен переделать так, как ему удобно. Конечно, это было не повсеместно, во многих уголках все оставалось так, как было и раньше, но в четырех местах привычный порядок был безжалостно порушен людьми.

У прохода уже стояла каменная крепостная стена с шестью башнями. По центру, в том месте где раньше располагался форт, вдоль крепостной стены были уже возведены двухэтажные казармы из кирпича, крытые черепицей. Слева от них имелись просторные конюшни с сеновалами на втором этаже, справа были устроены складские помещения, кузница, которая должна была обслуживать дружину, другие постройки. Вот только обычно все эти постройки возводились внутри стен замка – здесь же стены отсутствовали, но их будущий периметр был обозначен столбами, вкопанными в землю. В центре и ближе к южным воротам, которых пока еще не было, закладывался дом из кирпича, который, помимо основной функции, то есть жилища барона, должен был еще и выполнять роль цитадели, последнего рубежа обороны защитников замка.