— На то она и разведка, чтобы на месте не сидеть, — спокойно пояснил Крон. — Они постоянно в командировках — по всей области колесят. В основном, берут пробы грунта, чтобы составить данные о залегании пород — для строительных организаций. Могут и водяную скважину пробурить, тоже неплохая шабашка. Вода всем нужна.
Геологическая база пахла бензином, соляркой и другими горюче-смазочными материалами. Земля, пропитанная маслом, вытекающим из полуразвалившейся техники, от этого была чёрная и непригодная для произрастания любого вида растительности. Отдельно стоящие чахлые деревца ещё кое-как держались, но только благодаря глубине проникновения корней. Товарищи не стали любоваться местными достопримечательностями, а постарались поскорее проскочить данную территорию, тем более что она входила в зону обзора наблюдательного пункта, с которого партизан не переставал наблюдать за перемещением группы.
— У, хрень бородатая! — воскликнул Почтальон. — Вылупился…
Выйдя к монастырским воротам, сталкеры застали старого знакомого за работой. Купец по-прежнему тужился, будучи не в состоянии: ни сдвинуть монолит, ни покинуть это место. По всей видимости, ему просто некуда было идти.
— Вот настырный! — подивился Комбат.
— Мне кажется, что это какой-то сбой в системе материализации образов, — поделился своими соображениями Крон. — Хоть я, конечно, могу и ошибаться, но надгробие это я хорошо помню — каждый день мимо него в школу ходил.
— В том, что это сбой программы, нет никаких сомнений, — поделился своим мнением Доцент. — Сапоги у него хоть и дембельские, но возвращение домой ему не грозит.
Оставив позади измученного труженика, которому пока просто нечем было помочь, друзья поспешили дальше. Ещё немного, и вот уже они миновали развалины взорванного дома, поросшего, довольно буйной, растительностью. Наваленный грудами красный кирпич отлично гармонировал с зелёной листвой, оставляя в душе жизнеутверждающую уверенность, что победа не останется за смертью.
— А вот и «Синяя купель», — сказал Крон, указывая на родник.
— Почему синяя? — не понял Комбат. — На вид — вода, как вода!
— Залезь под струю — узнаешь! В роднике на Рождество купаются, а водичка в нём, даже летом ледяная. В двадцатиградусный мороз вылезешь оттуда синий-синий, как дохлый бройлер из холодильника.
— А куда тут залазить? — спросил Почтальон, заглядывая в трубу, в диаметре не превышающую двадцать сантиметров.
— Здесь никуда! — раздражённым голосом ответил Крон, поражаясь невнимательности попутчиков. — Вход справа, в нескольких метрах отсюда.
— А что связистка про разбойников говорила, — задал вопрос Почтальон, окончательно запутавшийся в шпионских играх.
— Сейчас уяснишь…
Очередной коллектор, одного за другим, поглощал участников экспедиции, как горный туннель поглощает железнодорожный состав. Привычный запах ударил в носы и, захлюпала под ногами вода, проникающая холодом через водонепроницаемую обувь…
Пятеро, оставшихся в пещере, сидели вокруг газовой горелки, как зомби с призрачного поезда. Примус уже неоднократно пришлось перезарядить, и топливо было на исходе. Ни еда, ни питьё — больше просто не лезли, а разговор не клеился. В целом, состояние сталкеров оценивалось, как полусонное; без резких движений и лишних вопросов. Каждый ждал своей очереди выхода на сцену, хоть и не осознавал этого, да и не мог знать. Бармалей очнулся, как от гипноза: ему послышался внезапный всплеск воды, в одном из проходов. Поднявшись, он подошёл к проёму и прислушался. Журчание становилось всё громче и громче. Вот уже послышались голоса и шлепки сапог по воде. Не дождавшись никого на выходе, он шагнул в коллектор…
Глава четвёртая Голубой пряник
Топая по вездесущей воде, Дед проявлял недовольство и беспрестанно ворчал:
— Ну что, нельзя было у входа подождать?
— Нет, — ответил Крон. — Понимаешь, это как сенсорный выключатель на две позиции, и пока обе не будут пройдены — никто не откликнется. И бесполезно кидать кирпич — только энергия тела активирует коды. Кажется, мы прошли обе отметки. Бармалей — выходи, южноафриканский разбойник, хренов. В Африке, небось, ледяной воды не сыщешь, чтобы от души посинеть.
Ошалевший Бармалей вышел навстречу, ничего не понимая и, от удивления тараща глаза на группу товарищей.
— Не напрягайся — ещё успеешь, — лениво заметил Крон и обнял найдёныша.
— Прямо, как возвращение блудного сына, — произнёс Комбат избитую фразу, на протяжении многих веков дающую пищу творческим лицам, всех направлений и профессий.
После втолковывания ситуации, Бармалей сделал вид, что всё понял, но сам затаился, решив не ездить с остальными в дурку, а при случае смотаться. Неверующих во все времена хватало… Спетая Почтальоном невинная песенка, окончательно укрепила его в этом решении, а прозвучала она примерно так:
— Хорошо живётся, нам в краю родном. Весело, весело встретит нас дурдом!
Схватившись рукой за голову, он с ужасом взирал на товарищей, пока ему не налили стакан.
— А, будь что будет! — воскликнул он но, в рассказанное верить отказывался.