Кризис среднего возраста

Вторым оказался странствующий городским автобусом хмельной трубадур. Прибитый к ней волной пассажиров, он сначала бурно восхитился ее красотой, а потом тоже начал читать стихи. Пронзительные строки о неразделенной любви нанизывались друг на друга, чаруя и томя душу. Завороженный автобус тихо плыл по вечернему городу, внимая вдохновенному певцу чужих печалей. Очарование разрушил сам декламатор.

— Кто может быть прекраснее зрелой женщины? — вопросил он и сам себе убежденно ответил: — Никто.

Аня, никак не воспринимавшая себя в этом качестве, сочла вопрос риторическим и ошиблась.

— Отдайся мне, — непринужденно предложил поэт. — И ты не пожалеешь.

— Прямо здесь? — деловито осведомилась Аня.

— Зачем же? — удивился тот. — Поедем к тебе домой…

Под третьим номером к ее ногам пал охранник Гриша. Не совсем, впрочем, охранник. Вернее, совсем не охранник. А история здесь приключилась такая. Едва они акционировали свой магазин, как явились крепкие ребята в спортивных костюмах фирмы «Адидас» и заявили, что берут на себя их защиту. Благая весть вкупе с названной суммой, которую отныне требовалось выплачивать за свою безопасность, повергли Аню в ступор. Но кто же спорит с ребятами в спортивных костюмах?

Для охраны велено было выделить отдельную комнату, где «защитники» время от времени устраивали шумные сборища под председательством выше обозначенного Гриши, который поначалу приходил с матерчатой борсеткой на поясе, потом приезжал в красных «Жигулях» с дипломатом, а ныне пересел на «БМВ» с водителем, откуда появлялся с дорогим коричневым портфелем фирмы «Хайдсайн».

Времена переменились. Братки надели строгие деловые костюмы, но лексикон оставили прежний. И вот однажды, когда стены просто сотрясались от ненормативной лексики, Аня гневно рванула дверь прокуренной комнаты и возопила:

— Гриша! Вы же интеллигентный человек! Это все-таки книжный магазин, а не баня!

— Ой-ей-ей! — заерничал было один из шестерок, но тут же заткнулся под тяжелым начальственным взглядом.

Аня сердито хлопнула дверью. Она и представить себе не могла, какой революционный переворот невольно произвела в заскорузлой Гришиной душе. Никто и никогда не называл его интеллигентным человеком. Маргиналом, скотобазой, козлом — это пожалуйста. Но интеллигентом!

Гриша взглянул на мир новыми, просветленными глазами и увидел в нем Аню — единственную женщину, сумевшую постичь его тонкую душевную организацию.

Он давно привык брать от жизни все и сразу. Но в данном конкретном случае, придавленный сладким бременем нового статуса, понимал, что действовать следует иначе — не штурмом, а осадой. Он был большой, высокий («Габаритный мужчина», — говорила про таких Ба), с тронутым оспой широким лицом и толстыми влажными губами. Если бы Ане сказали, что он имеет на нее виды, она бы грохнулась в обморок, настолько ненужными, тягостными и нелепыми оказались бы подобные притязания.

Когда Гриша зачастил в магазин, Аня заподозрила, что «пацаны» собираются увеличить ежемесячную мзду. Она ловила на себе его странные взгляды и тоскливо прикидывала, как сильно возрастет эта самая мзда.

И вот однажды в конце рабочего дня он подошел к ней и предложил подвезти до дома.

— Спасибо, не надо, — отказалась Аня. — Я живу в двух шагах отсюда и хожу пешком.

— Тогда я провожу.

— Зачем?! — удивилась она.

— Нам нужно поговорить.

— О чем нам говорить? Назови свою цену — и дело с концом.

— Цену?! — поразился Григорий. — Какую цену?! Ты что, хочешь за деньги?..

— А разве у меня есть выбор?

— А я-то думал, что ты порядочная женщина, — с горечью сказал он. — А ты такая же шалава, как и все.

— Ах ты… что… да кто ты такой?! — взвилась Аня.

— Кто я такой?! — заорал Григорий. — В отличие от тебя — человек! И если мне захочется продажной любви, я сниму проститутку. А своих женщин я за деньги не покупаю!

— Я не твоя женщина!

— И никогда ею не станешь!

Магазин уже закрылся, и освободившиеся сотрудники с тревожным любопытством заглядывали в служебный коридор. Охранник тоже на всякий случай подтянулся поближе, поигрывая дубинкой, предназначенной — кто бы сомневался — отнюдь не Григорию.

— Послушай, Гриша! — прошипела она. — Чего тебе от меня надо?

— Да уже ничего не надо, — махнул он рукой.

— Значит, сумму вы нам увеличивать не будете, — мгновенно ухватилась Аня за открывшиеся возможности.

— Какую сумму и кому — вам?

— Ну как же? Ты же сказал…

— Я сказал, что хочу с тобой поговорить.

— Но разве…

— Ну и балда ты, Анна Сергеевна, — усмехнулся Григорий. — Такую песню испортила…

20 АЛЕКСЕЙ

Говорят, что люди, скрывающие свои эмоции под внешней невозмутимостью, переносят боль гораздо острее тех, кто щедро выплескивает чувства на поверхность. Все считают их толстокожими монстрами, а они страдают и корчатся в невидимых миру конвульсиях.