Кризис среднего возраста

После школы, благополучно провалив экзамены в медицинское училище, она устроилась лаборанткой во 2-й Мединститут, где, несмотря на свое крупное не по годам тело, нарушающее все общественные стереотипы о женской красоте, пользовалась повышенным вниманием со стороны преподавательского состава, его мужской половины. Молодая, красивая, веселая, поначалу не в меру стеснительная, она стала душой компании взрослых сорокалетних мужчин. Ее уже не смущали циничные истории из медицинской практики, анекдоты с ярко выраженной сексуальной подоплекой, а наоборот – возбуждали, как и нескромные намеки и предложения.

В своих мыслях и сновидениях она давно распрощалась со своей невинностью, ее тело рано созревшей девушки требовало конкретных действий со стороны мужчин, но смельчака пока не находилось. Довольных в браке мужчин-преподавателей она не интересовала как сексуальный объект, а неудачники, зачморенные семейной жизнью и постоянными выяснениями отношений со вторыми половинами, ревновавших своих мужей-преподавателей к молодым студенткам, не торопились заводить служебный роман и открывать этот любвеобильный «ящик Пандоры».

Костя Изборский, 47-летний хирург, давно сменивший работу в районной больнице на теплое место преподавателя престижного вуза, еще в молодости написавший кандидатскую, мечтал написать ещё и докторскую диссертацию и продвинуться по служебной лестнице до уровня завкафедрой, а может быть и выше. Но дальше благих намерений его стремление не продвинулось, спотыкаясь о рутинную преподавательскую действительность, любовь к молоденьким студенткам и алкоголю. Он давно положил глаз на Елену и нужен был только повод, чтобы «Порт Артур пал».

Таким поводом стал его День рождения, по традиции отмечавшийся в институте узким кругом друзей-преподавателей, собравшихся в лаборантской. Разбавленный спирт, в неограниченных количествах разлитый по мензуркам, докторская колбаса, крупно нарезанная на лаборантском столе, и банка маринованных огурцов со своего огорода, вкупе с батоном обдирного, радовали глаз и подвигали присутствующих к витиеватым тостам и давно приевшимся дежурным историям из хирургической практики. А присутствие молоденькой лаборантки среди этой тостующей и нещадно курящей мужской компании лишь добавляло пикантные подробности давно приевшимся историям.

Когда все уже было съедено и выпито, и друзья-преподаватели разошлись по домам, а Леночка и Константин остались одни, то, не сговариваясь, они выключили свет и утонули в объятьях друг друга на видавшем виды жестком диване, покрытом треснувшим на изгибах дерматином. Их разбудил настойчивый стук в дверь, – это уборщица, тетя Клава, протерев шваброй коридор, хотела продолжить уборку в лаборантской.

Жизнь юной лаборантки приобрела новый смысл и заиграла свежими красками, она с удовольствием стала ходить на работу, а любовные завершения рабочего дня с Изборским приобрели семейный оттенок.

Молоденькую дурочку, коей на самом деле была Леночка, нисколько не смущал весьма потрепанный вид Константина: в свои 47 он выглядел далеко за пятьдесят, его старила большая с проседью борода, желтые прокуренные зубы и табачный запах изо рта. Она даже не знала, есть ли у него жена, дети или же он находится в разводе.

Однажды вечером Елена, набравшись храбрости, привела своего «жениха» в трехкомнатную хрущевку, где проживала вместе с родителями и тремя братьями. Старший брат недавно женился и переехал жить к молодой жене, освободив небольшую смежную комнату, на которую у юной невесты были серьезные виды.

Вместе смотрелись они странновато: молодая, румяная, пышущая здоровьем и красотой невеста и помятый, с потухшим взглядом, неряшливо одетый, воняющий за версту табаком, жених.

– Это хирург, Константин Изборский. Он будет жить со мной, в этой комнате, и писать докторскую диссертацию, – выдавила из себя она.

Отец лежал на диване и читал «Огонёк». Он был в подпитии и, вследствие этого, в хорошем расположении духа и подобное заявление не застало его врасплох.

– «Хир-рург» говоришь? А может быть всё-таки хер-рург? Не поздновато собрался-то диссертацию писать, мил человек? Значит, ты будешь писать, а эта молоденькая дурочка будет вокруг тебя плясать, а мне что при таком раскладе прикажешь делать? За продуктами для вас бегать на протезе, да обеды с ужинами вам готовить? Не дождетесь! Запомни, Лека, пока я здесь хозяин – этому не бывать, никогда! И не надейся, – отец перевернул страницу журнала, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

С этого неудачного визита их служебный роман начал сдуваться, постепенно сходя на нет. Да и у «Леки» после слов отца словно пелена с глаз упала, – увидела наконец в своем избраннике не принца на белом коне, а немолодого потасканного мужика, живущего по инерции и давно переставшего следить за своим внешним видом. и жившего по инерции.