Кризис

Сам Сухарто не имел университетского образования и не понимал сути экономической теории. Вместо этого он передал индонезийскую «официальную» экономику (в отличие от неофициальной, о которой ниже) в руки высококвалифицированных местных, многие из которых получили ученые степени в Калифорнийском университете в Беркли. Так родилось прозвище «мафия из Беркли». При Сукарно экономика Индонезии обросла дефицитом, что обернулось ростом государственного долга и высокой инфляцией. Подобно «чикагским мальчикам» генерала Пиночета в Чили, «мафиози» Сухарто запустили экономические реформы, балансируя бюджет, сокращая субсидии, принимая ориентацию на рынок и сокращая государственный долг и инфляцию. Воспользовавшись тем, что Сухарто отказался от левой по идеологии политики Сукарно, «мафиози из Беркли» стали привлекать иностранные инвестиции и американскую и европейскую помощь в разработке природных ресурсов Индонезии, особенно нефти и минералов.

Другим же органом экономического планирования в Индонезии выступала армия. Сухарто заявил: «Вооруженные силы проявляют большой интерес к процессу модернизации государства и общества и хотят играть значимую роль в этом процессе… Если армия остается равнодушной к проблемам консолидации нового порядка, она утрачивает свою исконную роль и не прислушивается к ходу истории… У военных две функции, это вооруженный инструмент государства и функциональная группа для осуществления целей революции». Вообразите, что американский генерал становится президентом и произносит такие слова об армии США! Получилось, что индонезийские военные фактически создали параллельное правительство с параллельным бюджетом, приблизительно равным официальному государственному бюджету. При Сухарто армейские офицеры составляли больше половины мэров, администраторов и губернаторов провинций Индонезии. Местные офицеры имели право арестовывать и задерживать на неопределенный срок любого, кого подозревали в действиях, «наносящих ущерб национальной безопасности».

Офицеры основывали бизнесы и практиковали коррупцию и вымогательство в широчайших масштабах, дабы финансировать армию – и, конечно, набивать собственные карманы. Сам Сухарто не вел демонстративно пышный образ жизни, но его жена и дети прославились своим беспутством. Не вкладывая личные средства, его дети создавали бизнесы, приносившие богатство. Когда его семью обвинили в коррупции, Сухарто разгневался и заявил, что это богатство есть следствие отменных деловых навыков. Индонезийцы дали жене Сухарто (ибу Тянь – мадам Тянь) говорящее прозвище «мадам десять процентов», потому что она, как говорили, забирала себе 10 % от стоимости государственных контрактов. К концу правления Сухарто Индонезия вошла в число самых коррумпированных стран мира.

Коррупция проникла во все области жизни индонезийцев. Например, когда я работал в Индонезии на международную экологическую организацию «Всемирный фонд дикой природы» (WWF), мой друг-индонезиец, также работавший на WWF, показал как-то на директора местного отделения и шепнул, что его зовут «Мистер Коррупция»: поскольку он коррумпирован, что называется, до крайне степени, а яхта, которую зарубежные спонсоры WWF приобрели для этого отделения организации, очутилась в личной собственности Мистера Коррупция. Еще один пример неправительственной коррупции: работа в Индонезии часто подразумевала, что мне приходилось летать с тяжелым багажом, за который взимали плату за перевес сверх норматива. Я вполне привык к тому, что всякий раз, когда я регистрировался у стойки внутреннего аэропорта Индонезии, сотрудник авиакомпании выходил ко мне и просил оплатить лишний багаж наличными ему в карман, а не в пользу авиакомпании.

Сухарто заменил руководящий принцип Сукарно («управляемая демократия») на так называемый «новый порядок», подразумевая якобы возвращение к индонезийской конституции 1945 года и пяти принципам Панчасила. Сухарто утверждал, что избавится от «скверных веяний» индонезийских политических партий, которые совершенно бесполезны. Он считал индонезийский народ недисциплинированным, невежественным, подверженным опасным идеям и не готовым к демократии. В своей автобиографии он писал: «При демократии Панчасила нет места для оппозиции западного образца. В царстве Панчасила мы признаем musyawarah [обдумывание] во имя достижения mufakat [общего согласия] людей… Мы отвергаем оппозицию, принятую на Западе. Здесь мы не признаем оппозицию с опорой на конфликт, оппозицию, которая просто пытается быть другой… Демократия должна предусматривать дисциплину и ответственность, потому что без них она означает только путаницу».