Кризис

Александр не только разыскал Витте (а, как вы уже догадались, этим упрямцем был именно он), но и вскоре назначил начальником департамента железнодорожных дел при министерстве финансов. Более того, он даже доплачивал ему из личных денег, чтобы компенсировать потери в зарплате. (На железных дорогах жалованье тогда было много больше, чем на государевой службе.)

Через три года Витте стал министром путей сообщения. Еще через полгода — министром финансов[59].

Поначалу от повышения он всячески отказывался:

— Я совсем не знаю финансов, государь…

— Иван Калита тоже не знал! — отрезал Александр.

Царь не ошибся: личные качества Витте оказались важнее обучения в ФИНЭКе или в любой из бесчисленных ныне бизнес-школ.

Приняв ведомство с дефицитом бюджета в 74 миллиона рублей, уже очень скоро он сумел не только добиться профицита, но и ежегодного прироста казны на 10,5 %. И это без всякой инфляции и перегретого печатного станка, а за счет грамотной экономической политики, промышленного подъема и дополнительно введенных налогов.

К примеру, установленная в 1894 году по его инициативе гос-монополия на торговлю спиртными напитками приносила до четверти всех поступлений в казну.

Провинциал Витте не признавал условностей высшего света. На службу он подбирал людей по одному только критерию — хватка и профессионализм. И очень, кстати, гордился потом, что из его ближнего круга вышла целая плеяда государственных деятелей, включая трех (!) министров финансов.

Здравомыслящий инженер и практик, он сумел провести одну из самых блестящих денежных реформ в мировой истории.

Как тут не процитировать Бонапарта: «Политика — есть здравый смысл, примененный к большим делам». Нам всегда вспоминаются эти слова, равно как и дела нефинансиста Витте, когда звучат благомудрые речи профессионалов вроде Кудрина, Игнатьева и К°, что госфинансы — есть дело наисложнейшее и среднему умишку недоступное…

С точки зрения современных монетарных гениев путеец Витте, может, и был средним умишком, но результаты его финансовой реформы, а особенно влияние ее на общее развития российского хозяйства, с нынешними временами не сравнить. В гораздо более благодатную сторону.

Именно при Витте Россия вышла на 5 место в мире по объему ВВП (впереди только колоссальная Британская империя, огромная колониальная Франция, США и Германия). И, что гораздо важнее, на 1-е — по темпам его (ВВП) роста. При том, что основной статьей экспорта были не газ и нефть, а зерно. И много, кстати, чего еще. Скажем, только продажа сливочного масла давала России больше валютной выручки, чем весь экспорт золота вместе взятый. А золота на сибирских приисках добывали и вывозили — ой, как немало.

Но вернемся к финансовой реформе инженера Витте. В середине XIX века европейские страны стали переходить на «золотой стандарт»: курс национальных валют жестко привязывался к золоту. Валюты соотносились друг с другом через золотое содержание. «Золотой стандарт» просуществовал вплоть до Второй мировой войны[60].

России Александра III тоже необходимо было следовать этому примеру, в противном случае наша экономика могла бы оказаться в том же неутешительном положении, что и индийская.

В мае 1895-го переход на «золотой стандарт» начался. Металлическое содержание рубля Витте уменьшил на треть, а кредитный рубль приравнял к золоту, жестко ограничив объемы эмиссии.

Одновременно Витте добился замены 5-6-процентных облигаций займов, ходивших на иностранных рынках, на новые займы — с процентами ниже и более длительным сроком погашения. Сверх того, эти ценные бумаги были размещены во всех странах Европы: в Германии, Франции, Англии, Голландии.

В итоге рубль стал действительно валютой — его принимали в любых банках мира. Все знали: рубль — это то же золото.

На вновь выпущенных кредитных билетах так прямо и писалось: «Государственный Банк разменивает кредитные билеты на золотую монету без ограничения суммы, размен кредитных билетов на золотую монету обеспечивается всем достоянием государства»[61].

Только с началом Первой мировой обмен бумажных денег на золото был прекращен, до 1914 же года Россия имела самую устойчивую валюту в мире. Таким деньгам верили и русские, и иностранцы.

В российскую промышленность хлынул заграничный капитал. Высокие пошлины, введенные Витте, препятствовали ввозу иностранных товаров, однако можно было построить предприятия и продавать уже готовую продукцию. Естественно, без каких-либо пошлин.

Но наряду с явными плюсами у «золотого стандарта» имелись и столь же явные минусы. С одной стороны, он ограничивает денежную массу, экономика меньше склонна к инфляции. Но с другой — возникает и дефицит денег.

Нет денег — производство начинает падать; продукцию просто некому продавать. Марксисты тут же галдят про «кризис перепроизводства», а очень часто это просто нехватка «живых» денег.

Под занавес XIX века в Европе как раз занялся такой кризис — и тут же перекатился в Россию. Начиная с 1899 года, обесценились акции сотен промышленных предприятий, обанкротились многие банки.