Кривой дом

— По-моему, факты достаточно указывают направление... Я поражаюсь, как это ты не видишь. Я

Гловер открыл дверь.

— Прошу прощения, сэр. Мистер Чарльз, звонила мисс Леонидас. Очень срочно.

Все это уже один раз было. Неужели опять с Жозефиной что-нибудь случилось?

Я взял трубку.

— Софья? Чарльз слушает.

— Чарльз, ничего еще не кончилось. Убийца еще здесь.

— Что случилось? Опять что-нибудь с Жозефиной?

— Нет, не с Жозефиной. С Нэнни.

— Нэнни?

— Жозефина не выпила свою чашку какао и оставила ее на столе. Нэнни пожалела вылить какао и выпила его.

— Бедная Нэнни! Ей очень плохо?

Голос Софьи прервался.

— О Чарльз! Она умерла. — Начался прежний кошмар..

Я думал об этом, когда мы с Тавернером выезжали из Лондона. Это было повторение нашей прошлой поездки. Кошмар подозрений продолжался.

Время от времени Тавернер произносил какое-нибудь проклятье. .Я же все время повторял: «Значит, это не Бренда, значит, это не Лоуренс». Думал ли я когда-нибудь, что они виновны? Нет, не думал, но надеялся. Я был бы счастлив избежать других, более мрачных вероятностей преступления.

Они полюбили друг друга, писали глупые, сентиментальные письма, жили надеждой, что старый муж скоро мирно заснет навеки. Но я не мог поверить, что они желали ему смерти. У меня было чувство, что романтичность несчастной любви устраивала их больше,, чем обыденность семейной жизни.

Я не думаю, что Бренда была страстной женщиной. Она была слишком анемична для этого, а Лоуренс скорее был способен наслаждаться мечтами и надеждами, чем радостями плоти.

Их поймали в ловушку, и, пораженные ужасом, они не сумели найти выход. Лоуренс проявил невероятную глупость, сохранив письма Бренды. Очевидно, его письма Бренда уничтожила, так как они не были найдены. Но это была глупость, и только. Совершенно ясно, что не Лоуренс виновник покушения в прачечной.

Мы подъехали к дому и вышли из машины. В холле человек в штатском, которого я не знал, приветствовал Тавернера. Они отошли в сторону.

Мое внимание привлек багаж. В это время в холл вошла Клеменс, одетая по-дорожному. На ,ней было твидовое пальто и красная шляпа.

— Вы пришли вовремя, чтобы попрощаться, Чарльз. Мы могли и разминуться.

— Вы уезжаете?

— Мы сейчас едем в Лондон. Наш самолет отправляется рано утром.— Она улыбалась и казалась спокойной, но глаза были настороженные.

— Но вы не можете уехать сейчас.

— Почему нет? В голосе ее прозвучали металлические нотки.

— В связи с этой смертью...

— Смерть Нэнни не имеет к нам никакого отношения.

— Может быть, и не имеет, но все-таки...

— Почему вы, говорите «может быть»... Она действительно не имеет к нам отношения: были наверху, паковали вещи и ни разу не спускались вниз, пока какао стояло на столе.

— Вы можете это доказать?

— Я отвечаю за Роджера, а Роджер может ответить за меня.

— И ничего больше?. Но ведь вы муж и жена.

Клеменс ужасно рассердилась.

— Вы невозможны, Чарльз! Мы с Роджером уезжаем, чтобы начать новую жизнь. Зачем бы нам понадобилось отравлять глупую старуху, которая не причинила нам никакого вреда?

— Может быть, вы не ее хотели отравить?

— Еще меньше вероятности, что мы собирались отравить ребенка.

— Смотря какого ребенка!

— Что вы хотите этим сказать?

— Жозефина — не обычный ребенок. Она слишком много обо всех знает. Она...

Из гостиной вышла Жозефина. Она, как всегда, ела яблоко, и у нее был очень довольный вид.

— Нэнни отравили. Совсем как дедушку. Правда, интересно?

— Разве тебя не огорчила ее смерть? — спросил я сурово.— Ты не любила ее?

— Не особенно. Она вечно приставала ко мне.

— А ты вообще кого-нибудь любишь, Жозефина? — спросила ее Клеменс.

 —  Я люблю тетю Эдит, очень люблю, И еще я могла бы любить Юстаса, но он плохо ко мне относится и не интересуется убийствами.

— Тебе тоже лучше прекратить свои расследования. Это небезопасно,— заметили.

— А мне больше и не надо. Я и так все знаю.

Глаза Жозефины торжествовали. Не мигая, она уставилась на Клеменс.

Послышался тяжелый вздох.

Обернувшись, я увидел Эдит, стоявшую на лестнице, по вздохнула явно не она. Вздох донесся из гостиной. Я бросился к двери и открыл ее. В комнате никого не было., тем не менее я забеспокоился. Кто-то стоял за дверью и слышал наш разговор.

Я подошел к Жозефине и взял ее за руку. Она продолжала есть яблоко, не отрывая глаз от Клеменс. Мне показалось, что они выражали злобное удовлетворение,.

— Пойдем, Жозефина, нам пора поговорить.— Я силой потащил девочку в ту часть дома, где была ее спальня. Там нам не помешают. Я провел ее в пустую комнату, закрыл дверь и заставил сесть. Сам сел напротив.

— Итак, Жозефина, что ты знаешь?

— Много чего.

— В этом я не сомневаюсь. Твоя голова набита множеством, нужных и ненужных вещей. Но ты знаешь, о чем я говорю.

 — Конечно знаю! Я же не дура.

— Ты знаешь, кто положил яд в чашку с какао?

Жозефина кивнула.

— Ты знаешь, кто отравил дедушку?,

Опять кивок головой.

— А кто стукнул тебя по голове?

Она снова кивнула.

— Значит, ты мне сейчас же все расскажешь.

— И не подумаю.

— Тебе придется. Все, что ты знаешь, ты обязана сообщить полиции.