Кривич

— Ну что, дорогие мои, осталось времени совсем немного. Я вами доволен… Пока. Самое главное, не работать по принципу «вспотел — покажись на глаза начальству». Как приготовимся, так и дело пойдет. Василий Семенович, — это Смирнову, — у вас завтра — послезавтра, завоз продуктов, постельного белья и другого хозяйственного хламья. Постарайтесь успеть, я на вас надеюсь. Ну, а остальные окрысились на работу, пятого числа — всем отдых перед основной деятельностью. Все, сейчас отдыхать.

Все стали расходиться на отдых после трудового дня. К Монзыреву подошел Смирнов.

— Анатолий Николаевич, я могу не успеть за два дня, — с придыханием, не оправдываясь, а скорее констатируя факт, заявил «Рыбий глаз».

— Василий Семенович, я же не спрашиваю, почему вы можете не успеть. В течение двух дней у вас ЗИЛ — 130, военный водитель и старший машины, так, что будьте любезны успеть, иначе по законам военного времени, выведу вас в чистое поле и расстреляю три раза, причем два из них в извращенной форме.

— Но…

— Все, я сказал. Выполнять.

— Я, что должен ответить «есть»?

— Глядя на вас, уважаемый, я сделал вывод, что оттого, что вы не служите в доблестных рядах вооруженных сил, армия только выиграла. Ну, а мне достаточно услышать всего одно слово, «слушаюсь» и отпустить вас с миром баюшки.

По-стариковски кряхтя, Смирнов пошел к выходу.

— Круто ты с ним, Николаич, — одобрительно заметил сторож. — Завтра найдет повод и нажалуется на тебя в администрацию.

— Да Бога ради! Сергеич, моя дубленая задница все выдержит, ты присматривай за этим жуком.

— За это даже не переживай, уж я пригляжу. Сам-то иди, отдыхай, намаялся за день.

Оставшиеся дни, пролетели быстро. Все успелось в срок. И, оставив приготовленный лагерь на сторожа и девчонок, офицеры четвертого июня вечером прибыли в городок на заслуженный отдых. Свобода! Хоть и на один день.

Утром шестого июня, офицеров одетых в гражданскую одежду и кроссовки, УАЗик выгрузил у здания районной администрации и, уехал в часть. Здесь уже стояли две гаишные «девятки» с экипажами для сопровождения, два автобуса «Икарус», потрепанные, древние, один из них на ходу, под двигателем второго раритета расползалась жирная черная масляная лужа. Монзырев сразу осознал, что эта телега никуда уже не поедет, но, прослужив в армии не один год, к такому бардаку он был привычен.

На площадке перед зданием, для принудительного отдыха были собраны в толпу подростки обоего пола. Перекурив, Анатолий подошел к краю площадки.

— Внимание! Призывники, построились, — громко подал команду. — Посчитаем вас.

Обратившись к ответственному клерку, выяснил у кого списки отъезжающих.

— У вашей медсестры. Мария Васильевна, подойдите к нам, пожалуйста. У вас списки?

Детвора, галдевшая, но все-же соблюдающая подобие строя, поддерживаемого, в том числе и тремя представителями милиции, с любопытством смотрела на Монзырева, во взглядах читался вопрос: «И чего же ожидать от тебя, дядя?».

Рядом с Монзыревым прорезались две девушки, обе с небольшими походными сумками, в коротких юбках и футболках по сезону, на ногах босоножки на шпильках. Тут же сунулись к Толику:

— Извините, мы немного задержались.

— Не задержались, а опоздали на полчаса. Если б мы вовремя выехали, сейчас бы добирались перекладными. А, где еще одна?

— Галина тоже уже должна была быть. Мы не знаем.

Прозвучал практически в один голос ответ студенток.

— Ладно, вон стоят двое орлов, — Монзырев указал взглядом на своих офицеров. — Пока двигайте к ним, ожидайте.

Отвернувшись, он со списками подошел к автобусу, оттуда скомандовал:

— Сейчас буду зачитывать фамилии, услышав свою — загружайтесь в автобус. Знакомиться будем в лагере.

Посадка началась, гомоня и подсмеиваясь, кто над чем, дети полезли в автобус. А вскоре, Монзырев понял, что все не влезут. Усадив в автобус большую часть народа, он впихнул в гаишные машины еще восемь человек, и все равно оставалось четырнадцать детей.

— С этими, что делать? — обратился он к клерку от образования. — Еще транспорт есть?

— Может потом за ними приехать? — неуверенно спросил тот. — По поводу транспорта, я не уполномоченный.

— Я вижу, что ты не упал намоченный, тебя еще в детстве уронили на сухой бетонный пол. За такую работу, я бы тебя сейчас с большим удовольствием уронил на асфальт, во-он в той луже машинного масла и намочил бы, может тогда у вашей братии совесть проявляться хоть иногда будет, — брезгливо отвернувшись от представителя гражданской власти, с досадой прикинул последовательность вероятных телодвижений. — Сорок один километр в одну сторону, сорок один — в другую. Еще неизвестно, доедет ли этот монстр на колесах до места, уж больно вид у него стремный, да и загружен он под завязку.

Окликнул:

— Марья Васильевна, вот списки. Оставшихся здесь я отчеркнул. Вы сами заходите в автобус, ну а мы на перекладных доберемся.

Губы у клерка растянулись в довольной, блаженной улыбке, судя по его виду, трудностей в жизни он не любил и к проблемам был не готов.