Критический эксперимент

— Мы одно из немногих звеньев системы, которая призвана направлять тех, кто может справиться с решением критической проблемы, в нужное место и нужное время.

Я отметил последние слова, сказанные нарочито бесцветно.

— Значит, Вы направляете в критическую точку пространства-времени того, кто мог бы что-то важное сделать?

— Всё поняли. Так что не удивляйтесь, сейчас товарищ капитан пропадёт. Он уже втянулся в критическую точку.

И капитан, действительно, вошёл в карту и исчез. Осталась лишь его одежда. Зашла дамочка, собрала одежду в пакет, наклеила на него ярлык "Капитан Яковлев, 28.05.2009 " и положила в одну из секций на боковой стене, после чего вышла.

— Бог даёт некоторым людям талант, но Дьявол всячески отвлекает их от использования таланта. Он при этом пользуется и духовными, и материальными орудиями. И одно из самых страшных материальных его орудий — недочеловеки, недоличности, вообразившие себя элитой. Они стремятся рулить, не зная ориентиров и фарватера, и ни за что не подпускают к рулю тех, кто выше их по уровню. Именно поэтому назревшая проблема так редко решается. А даже плохо решённая проблема лучше вообще нерешённой. Сейчас карта перестроится под Вас, а я пока что Вас кое с чем ознакомлю.

— Это российский спецпроект?

— Это мировой спецпроект. Но точек реализации очень мало. Без такой подпитки цивилизация стремительно мчится в тупик, и очень скоро убьёт себя об стенку.

— Итак, Вы предлагает мне тоже втянуться куда-то? И чем же Вы поможете мне там?

— Почти ничем. Страховка для вашей семьи, вот, кстати, документики. Для вас лично — гарантия переброски в место, где не будет непосредственной опасности. Вы автоматически получаете минимальные знания, чтобы не пропасть там, если приложите свои способности. Вы получаете также документы либо их аналоги в соответствующем обществе, и психическое прикрытие на первое время, гарантирующее минимально положительное отношение окружающих.

— Что значит "минимально положительное"?

— Вас сразу же не сожгут, не посадят, как шпиона, и так далее. К вам нормально подойдут, когда вы попытаетесь войти в общество. А далее всё зависит от вас. Мы не те, кто решает проблемы, и здесь мы не сможем вам помочь.

— Значит, никаких гарантий безопасности?

— Никаких.

— И сколько же там придётся поработать?

— Сколько надо. Для утешения могу сказать, что там, как на индийской горе Махамеру, год примерно равен дню. Пробудете семь лет — вернётесь сюда через неделю.

— Совсем стариком?

— А это уж зависит от того, как Вы решите проблему. Если плохо, то Ваши тамошние года с Вами и останутся. Если средненько, вернётесь в том же возрасте, как большинство из русского отделения. А если хорошо, можете даже помолодеть. И такое бывало.

— И как же я вернусь? Дадите какое-то устройство? А если я его потеряю? Или оно не сработает?

— Никакого устройства. Как только проблема будет решена, Вы почувствуете, что можете вернуться. Только не тяните, окно возврата открывается лишь на пару недель.

— А если не решу её?

— Может быть, Вы и там спокойно доживёте, но сюда уже не вернётесь.

— Ничего себе условия! И ведь, сколько я понял, есть такие камикадзе?

— Есть. А договор внимательно прочтите. Страховка очень приличная, больше миллиона уёв. Но ваша семья должна будет молчать. С вас лично мы подписку не берём: всё равно Вам никто не поверит. Если вернётесь с успехом, вас ждёт премия, но, конечно же, раз в сто меньше страховки. Так что мы искренне желаем вам вернуться.

— Вы что, уже уверены, что я пойду на эту авантюру?

— Я посмотрел на карту. Есть несколько ярких огоньков. Это значит, что вы были бы в этих точках очень нужны, если, конечно, справитесь. Сейчас вы ещё можете, не глядя на карту, подняться и выйти, подписав договор о практике. Но Бог вас начнет карать за трусость. А если станете вглядываться в точки, а затем решите не идти, то Бог вас навсегда лишит всех творческих сил.

Я почувствовал, что у меня тоже настала критическая точка. Хотелось встать и выйти, не оглядываясь. Но рука сама подписала договор об участии в критическом научном эксперименте, и я глянул на карту. На ней было пять ярких огоньков.

Я стал смотреть на них, и в том, который был около Балтики, как показалось, узнал Кёнигсберг, только старый, века XVIII. Какое-то смутное желание попасть туда показало мне, что выбор уже сделан. И тут я осознал, что проблемы-то не знаю.

— А проблема-то какая? — закричал я.

— Товарищ капитан был умнее. Он даже не спрашивал об этом. Ваше дело её увидеть, осознать и решить. Мы здесь помочь не можем.

Я уже не мог оторваться от карты. И тут женский голос сзади чирикнул (видимо, для дам было интересным зрелищем, как уходят камикадзе):

— Всё, горизонт событий пройден! Он уходит!

Русский Кёнигсберг