Критерии отпущения грехов

— Офицер? — спрашивает она, и он кивает.

— Я был лейтенант-полковником, когда ушёл со службы. Так и не удалось приколоть этих орлов.

Он наклоняется вперёд и изучает её лицо, положив подбородок на сцепленные пальцы. Затем он жестом указывает на область под её глазами.

— Ваши татуировки на лице. Что они означают? Я вообще не узнаю этот узор.

Джексон пожимает плечами.

— Увидела это в манге, когда была ребёнком. Думала, что это выглядит круто. Я тогда думала, что мне нужно выглядеть крутым парнем.

Он кивает на её объяснение.

— Ты собираешься отпустить меня или убить? — спрашивает Джексон.

— Я не собираюсь убивать вас. Я скажу вам, что сержант, чьё отделение вы растерзали, был готов прикончить вас на месте на той лестнице. Мы здесь такими вещами не занимаемся. Но пока я не могу вас и отпустить.

— Он тот, кто отвечал за людей, которые перестреливались с нами?

— Да. Это он.

— Тогда ты должен был позволить ему это. Если бы мне выпал такой шанс, я бы прикончила его.

Её посетитель медленно качает головой, как будто он только что услышал, как какой-то ребёнок сказал что-то возмутительно глупое. Затем он встаёт со стула и уносит его к двери, вне предела её досягаемости.

— Вы были в отключке какое-то время. Вы скоро проголодаетесь. Я попрошу кого-нибудь принести вам поесть. Это не военная еда, но я подозреваю, что вы не новичок в социальных пайках. Я вернусь позже, когда вы поедите.

Он выходит и закрывает дверь снаружи. Щелчок замка кажется громким в почти пустой комнате.

Немного погодя кто-то другой приносит поднос с едой и ставит его на пол, не говоря ни слова. Джексон, не мигая, наблюдает за ним, пока он снова не выходит из комнаты. Она встаёт с кровати — медленно и осторожно — и берёт поднос. Это обычная стандартная курица с дерьмом-и-соевым-соусом, который добавляют в диетические блюда с различными приправами. После того, как она завербовалась, Джексон сказала себе, что никогда больше не будет есть еду, предназначенную для живущих на пособии, но она чувствует голод с тех пор, как проснулась, и поэтому съедает всё, что есть на подносе, и запивает дрянным соком из пакетика, который прилагалась к еде. Если она хочет выбраться отсюда целой и невредимой, нужно чтобы её тело получило какие-нибудь калории.

Она застилает постель, расправляет на матрасе потрёпанную простыню и туго заправляет её, затем разглаживает складки. Затем она ложится на кровать и закрывает глаза, чтобы вздремнуть. Сытый и отдохнувший может сражаться дольше и бежать быстрее, чем голодный и усталый.

Когда дверь снова открывается, она просыпается мгновенно. Она свешивает ноги с кровати и садится на край, сцепив руки перед собой. По крайней мере, они не сковали ей запястья.

Высокий, худощавый, красивый посетитель, приходивший в прошлый раз, входит в комнату. На нём всё та же обезличенная униформа — ни знаков различия, ни бейджа с именем, ни нашивок подразделения. Он смотрит на пустой поднос для еды на полу. Затем снова берёт стул из угла комнаты и ставит его точно на то же место, где ставил ранее, как можно ближе к кровати, оставаясь при этом вне досягаемости скованной Джексон.

— Где я нахожусь? — спрашивает она его. — Кто вы такой? Как долго я была в отключке?

Он одаривает её самой скупой из улыбок. Затем садится на стул и расправляет свою форменную куртку.

— Вы находитесь в ОЖК Детройт-22, в одной из жилых башен, которые мы контролируем. Меня зовут Лазарь, и я командую отрядом, который захватил и разоружил ваш взвод. Вы были в отключке три дня.

— Лазарь, — говорит она и почти смеётся. — Ты вернулся из мёртвых, да?

— В некотором роде можно и так сказать, — говорит Лазарь. — Это довольно длинная история, и я не уверен, что вам она была бы интересна, даже если бы я был в настроении рассказывать.

— Они разнесут это место на куски, когда придут искать нас, — говорит Джексон. Лазарь медленно качает головой.

— Я не сомневаюсь, что они скоро вернутся с большим количеством людей, но мы давно покинули блок, где устроили засаду на ваше подразделение. Мы никогда не используем один и тот же трюк дважды, в одном и том же месте. Им придётся бросить целый батальон для того, чтобы взять под контроль только один блок, не говоря уже о двенадцати.

— Вы контролируете весь ОЖК, — говорит Джексон, и в её голосе слышится недоверие.

— Большую часть, — говорит Лазарь. — Чудеса централизованного контроля и управления. А теперь позвольте мне задать вам вопрос.

Он лезет в один из нагрудных карманов своей солдатской куртки и достаёт набор собачьих жетонов на цепочке. Затем он покачивает их на пальцах, чтобы она увидела.

— Это было при вас, когда мы снимали с вас снаряжение. Не могли бы вы рассказать мне, как вы их получили?

Конечно же, это солдатские жетоны, принадлежавшие Анне МакКинни. Она держала их в водонепроницаемом кармане, где хранила все свои личные вещи. Она смотрит на Лазаря, который отвечает ей бесстрастно взглядом.

— Я сняла их с шеи женщины на улице в одном из ваших дерьмовых ОЖК в центре этого дерьмового города.

— Вы убили её?