Кристиан Фэй-2 (СИ)

  Расмус удивленно моргнул. Ребенок в его руках извивался угрем.

  -- Помочь? -- Он отвлекся, за что незамедлительно получил кашей за ворот рубахи.

  Пробираясь через раскиданные по полу вещи, юноша наконец вошел в поле зрения гончара. Смесь жалости и отвращения отражалась на его смуглом лице, но Расмус лишь хмыкнул и спокойно продолжил кормить ребенка. Он давно привык к подобным взглядам.

  -- Да, нечто вроде безвозмездной помощи. Есть ли что-то, чего вы бы хотели больше всего?

  -- Чего я хочу? -- Расмус отложил опустошенную миску и вытер руки.-- Молока.

  -- Молока? -- переспросил удивленный юноша. Он еще раз окинул взглядом убогое жилище гончара. -- Вы уверены?

  Расмус задумался.

  -- И мешок зерна. Чтобы дотянуть до конца лета. Да, было бы неплохо.

  Юноша присел на расшатанный табурет, осторожно, словно боясь запачкать дорогой костюм.

  -- А ваша жена? -- поинтересовался он.

  -- Умерла год назад,-- коротко ответил гончар. -- При родах.

  Шутка этого парня изрядно затянулась. Расмуса ждала куча дел и детей, которых нужно было чем-то кормить. Да и вспоминать об Аде он хотел меньше всего...

  -- Вот что, -- крякнув, он поднялся на ноги. -- Если у вас, молодой человек, больше вопросов нет, разрешите откланяться, или как там говорят у вас в высшем обществе. У меня глина стынет.

  -- А она хорошо продается? Посуда, я имею в виду,-- спросил юноша. Он пробирался к выходу вслед за гончаром, лавируя меж бегающих и верещащих детей.

  -- Паршиво, -- откровенно ответил Расмус. У него не было привычки делать хорошую мину при плохой игре. -- Может, тарелки где-то и бьются, но не в этом чертовом городе.

  -- Скоро все изменится, я уверен, -- сказал господин Фэй напоследок и скрылся за углом дома.

  Тогда Расмус не придал значения его последним словам. Голова раскалывалась от усталости, хотелось есть и спать. Однако наутро с ним произошло нечто невероятное.

  Снаружи, у двери его ждали штабеля мешков с гончарной глиной. На вершине этой пирамиды стоял кувшин свежего молока, под которым белел клочок бумаги. 'Вам пригодится', гласила надпись. И вскоре Расмус понял почему.

  В то утро в стенах многих домов Петрополиса прозвучали яростные крики. Таинственным образом с кухонь исчезла посуда. Пропало все: тарелки, чашки, миски, кувшины и даже вазы, оставив цветы и еду рассыпаться, растекаться и расползаться по столам и полкам. И лишь в тот день горожане с благодарностью вспомнили, что рядом с ними живет некий гончар по имени Расмус.

  А на следующее утро Кристиан вновь очутился в кабинете директора Общества Крестных Фей. Ветер развевал тюлевые занавески, муха кружила под потолком, а хозяин кабинета рвал и метал. Попытки доходчиво объяснить Фэю его ошибки спокойным тоном давно канули в лету.

  -- Лишь один из них являлся вашим подопечным, Кристиан!

  Однако Кристиан лишь развел руками, как он обычно делал. Самопровозглашенная лучшая фея на свете был спокоен и уверен в себе.

  -- Я не виноват, что Расмусов оказалось трое,-- парировал он.-- И почему мне достаются только взрослые?

  -- У них уже окрепшая психика, господин Фэй. А к детям нужен особый подход.

  -- Они хотя бы верят в фей... -- пробормотал Кристиан и отвернулся к камину, раздраженно покачивая ногой.

  Пару мгновений директор наблюдал за поблескивавшим мысом его начищенной туфли.

  -- Однако вашему подопечному вы действительно помогли. Несмотря на то что весь город остался без тарелок.

  Кто бы знал, сколько сил потребовалось господину директору, чтобы признать это. И именно поэтому он не удержался и ввернул горькую пилюлю:

  -- Но его братья остались без домов. Вы не имели права вмешиваться в их жизни.

  Окрыленный неожиданной похвалой, Кристиан пропустил это замечание мимо ушей. Самодовольная улыбка на его лице стала еще шире, обнажив по-звериному острые клыки.

  -- И ведь все получилось по-честному, вы не находите?