Крип

Ольга тяжко вздохнула, глотнула воды и добросовестно попробовала крутнуть штурвал из стали со спицами толщиной с хорошую арматурину. Все равно заперто. Но Крип же на что-то рассчитывал, ведь так?.. Значит, оно как-то открывается, причем это должно быть достаточно очевидно.

По обе стороны от люка сияли идеальной полировкой два металлических прямоугольника размером где-то два метра на половину. Они походили на съемные панели, однако, без единого отверстия. То есть если и открывались, то без ключа, по какому-то иному принципу. Ольга почесала нос, пригладила растрепанные волосы, которые успели засалиться донельзя и неприятно скользили меж не менее грязными пальцами. Подумала.

- А, мать вашу! – догадалась она и крутнула штурвал в противоположную сторону, словно крышку на местных бутылках. Помогло. Интересно, почему все крышки откручиваются строго в одну сторону, а с дверьми как придется? Какой в этом смысл?

За актовым залом с фагами открывалось помещение строгой кубической формы со стенами из уже знакомого полированного металла. Они казались столь чистыми, выглаженными, что дышать было страшно – вдруг конденсат останется на зеркальной поверхности. Ольга даже смутилась и потопталась на месте, ужаснувшись грязным отпечаткам кроссовок. Заодно девушка получила великолепную возможность рассмотреть себя как в хорошем зеркале. Впрочем, пользоваться им она не стала, избегая даже случайных взглядов на чуть размытое отражение. Больно уж неприглядную картину открывало стальное отражение. Но примечательным в комнате были все же не стены, а сооружение в центре.

Скульптура в рост человека изображала некую полуабстрактную аллегорию (да, Ольга знала, что означает это слово, ее часто так дразнили, в конце концов, девочка полезла в словарь, чтобы узнать насколько это, в самом деле, оскорбительно). Из кубического постамента поднималась вверх изогнутой фигурой волна человеческих рук. В основании композиции рук было много, а качество проработки скульптуры поражало. Камень телесного цвета с тончайшими прожилками синего цвета идеально передавал цветовую гамму кожи. Искусный резец выделил каждую морщинку, каждый заусенец на ногтях. Ольга подавила дрожь отвращения - ей показалось, что здесь залакированы самые настоящие руки.

Но чем выше, тем меньше в композиции оставалось человеческого, камень уступал место полированному металлу, а к плоти присоединялось все больше искусственных частей. Шарнирные суставы, цилиндрические фаланги, гофрированные шланги вместо мышц, пучки струн, играющие роль связок. Открытые микросхемы с золотой и серебряной инкрустацией, какие-то механические вкрапления, пучки проводов и кабели.

Последняя и единственная «рука» была уже не людской, она походила на граблю Терминатора, того, самого первого. Только странно и бессмысленно переусложненную, как будто дизайнер конструировал кисть исходя из принципа «как бы посложнее». Или старался восполнить утраченные элементы вставками попроще, примитивнее. Стальная ладонь была раскрыта в жесте подношения, а на ней покоился венец и последний элемент всей композиции. Ольге пришлось встать на цыпочки, чтобы рассмотреть. В терминаторской лапе желтел прямоугольник размером примерно со спичечный коробок. Пластина - по виду латунная - щетинилась на две стороны желтыми же зубцами, как двусторонний гребень для причесывания.

Ольга лишь пожала плечами, не в силах понять причудливого замысла, который намеренно испортил работу невероятной точности и мастерства, закончив ее нарочито грубо, совсем безыскусно.

- Постмодернисты.

А вот здесь проблема встала в полный рост – девушка не видела ничего похожего на дверь или замок. То, что можно было бы хоть попытаться открыть. Комната со стенами метров этак пять на пять во всех координатах, «оллегория» в центре и больше ничего. Поход снова зашел в тупик. Ольга вспомнила, что прежде расчесывание помогло и повторила процедуру. Как ни удивительно – да, озарение не заставило себя ждать. Если с полированными стенками голяк, значит надо посмотреть абстракционизм, возможно секрет скрывается здесь.

Девушка обошла скульптуру, потрогала ее, даже ощупала грани. Искомое нашлось не без труда, но достаточно быстро – узкая прорезь, по ширине примерно соответствующая пластине Крипа. Ольга вновь пожала плечами и за неимением более лучших идей попробовала сунуть «пайцзу» в отверстие. Пошло туго, да так, что девушка быстро раскаялась с поспешности действий. Но вытащить обратно застрявшую на середине пластинку не вышло. Оставалось лишь гнуть линию дальше, рассчитывая на очередное чудо. Ольга засопела, прикусила губу и толкнула дальше. Наконец «пайцза» с жалобным скрипом и неожиданной легкостью вошла – буквально провалилась внутрь постамента.

Одну из стен с легким щелчком разделила вертикальная черта, затем обе половинки ушли внутрь и в стороны, бесшумно, невероятно легко для массивных стальных громадин толщиной в две ладони, а то и болье. В открывшемся пространстве было темно и что-то гудело как трансформаторная будка.