Криницы

Четыре месяца шла кампания — направляли ответственных работников из города в деревню, в сельские районы, но ей ни разу и в голову не пришло, что могут послать её мужа, кандидата наук, ответственного работника ЦК.

Она присела на краешек дивана, поправляя волосы, и сразу стала не по-домашнему серьёзна, как будто даже растерянна; в то же время какая-то торжественность и важность появились в её лице, как это бывает у женщин в новоротные моменты жизни.

Роман Карпович отошел к книжной полке и стал выравнивать книги, стараясь, видимо, скрыть свое волнение.

— Ну вот… видишь, как бывает… Когда я сам посылал людей, мне казалось, что это проще, чем мне старались доказать. А оно вон как: ты — в институте, Таня — в музыкальной школе. Я мечтал за докторскую взяться… И вот — иди секретарем. И куда? Знаешь, куда? В наш район! Откуда пришел — туда и возвращайся. Как тебе это нравится?

Она вопросительно посмотрела на мужа. Он объяснил: — Конференция провалила Бородку, Не понимаю, что там у них произошло.

— А я понимаю, — сказала Даша. — Я давно тебе говорила: зазнался, считал, что ему все позволено.

— Не буду спорить… Ты безусловно, как всегда, права. Он хотел пошутить, но шутка не вышла. Даша вертела концы пояса от халата. Он понял, что она нарочно не смотрит на него, воспринял это как укор, как осуждение и растерялся. Хотелось объяснить ей все это так, чтоб не вызвать с её стороны упреков, а главное — не огорчить. Даша не заплачет, не посетует — он это знал, но ему было жалко её: не легкая у неё была жизнь. Как она радовалась, когда поступила в институт, и потом, когда получили эту уютную квартиру, И вот всё надо бросать… «Пойми меня, мой добрый друг, как ты всегда понимала». Он присел к столу и сказал серьёзно, почти официально:

— Меня волнует ещё и другое… Все ли там правильно отнесутся к моему возвращению? Окончил академию, работал в ЦК и вдруг обратно.

Даша вдруг подошла и встала рядом. Теперь он боялся взглянуть на нее, ожидая жестких слов. Но рука её ласково легла ему на плечо.

— Зачем ты меня агитируешь?

— Я? — Роман Карпович взглянул на нее с тревогой и радостью.

— Что я, не вижу?! Уговариваешь, как девочку. Мне просто обидно. Вспомни, в сорок первом мы не раздумывали и не решали, где нам будет лучше, где хуже и какую должность ты займешь — командира или рядового бойца… Мы с тобой первыми ушли в лес. И если так нужно сегодня… Ведь ты же сам согласился, разве я не вижу! Так зачем тебе меня уговаривать? Постыдился бы!

В радостном порыве он не обнял её, а крепко, до боли сжал руки. А когда она охнула, он подул ей на пальцы, как маленькой, и поцеловал их. Дети с веселым смехом бросились к родителям. Несколько минут они напряжённо следили за ними, прячась за дверью. Им показалось, что родители собираются поссориться, и они совсем растревожились, особенно плакса Таня.

31

До вечера осматривал Журавский МТС и колхоз, осматривал, как хозяин, вернувшийся после длительной командировки. Все ему знакомо тут до мелочей, все, что остается неизменным многие годы, — поля, рощи, луг, речка. Но многое и изменилось за шесть лет: выросли новые постройки — фермы, гаражи, мастерские. Он почти каждый год приезжал в Криницы отдыхать, но тогда не так замечал все эти перемены. Оказывается, чтобы все видеть, надо смотреть не глазом дачника, а хозяйским глазом.

Припомнилось начало его секретарской деятельности, сразу же после прихода Советской Армии, когда они, партизаны, вернулись на родные пепелища. С чего они должны были начинать? Здесь, в Криницах, которые, кстати, только наполовину были сожжены, не осталось ни одного коровника, конюшни, да и коров не осталось ни одной, а лошадей — десятка два калек, выбракованных из армии. На должности председателей попадали какие-то случайные люди, которых каждый год приходилось менять. А теперь? Пускай ещё не самая лучшая МТС, пускай ещё и колхоз только средний… Но какие возможности, какие перспективы! Есть где развернуться, есть с кем работать! Какие люди выросли! В МТС — Сергей главным инженером, тот Сергей, которого он, Журавский, помнит мальчишкой и когда-то, ещё в бытность свою секретарем райкома комсомола, принимал в комсомол. А председатель колхоза какой профессор!

Он мало знал Волотовича и встречался с ним всего один раз: приехал как-то летом, не застал Бородки и обратился к председателю райисполкома — попросил машину, чтоб добраться до Криниц. Волотович его знал больше, так как ему рассказывали о прежнем секретаре, да и не раз он видел и слушал Журавского на республиканских совещаниях. Теперь, пробыв несколько часов вместе, сперва — в МТС, потом — в конторе правления и на фермах, они познакомились ближе.

Уже вечерело. Они задержались на ферме, смотрели, как доят коров. Волотович только что получил первые доильные аппараты, но работали они почему-то плохо. Молоденькая девушка-зоотехник, которая уже три дня обучала доярок, боялась признаться, что она и сама не умеет пользоваться ими, и чуть не плакала от отчаяния. Роман Карпович и председатель помогли ей разобраться, в чем причина неполадок.