Кричащие часы

— Милый мой, никто и не воображает, что здесь было что-нибудь чудесное. Главная задача фокусника — обмануть наши чувства. Кольца казались нам спаянными; в этом-то и состоял весь фокус.

— Нетрудно же обмануть ваши чувства! — отвечал я.

Я раздражался, хотя и досадовал на себя за это.

— Да, — произнес Сергей благодушно, — совершенно верно. Да что же вы не пьете? Я нарочно приберег для вас эту бутылочку. Да, так о чем мы говорили? Наши чувства… Да, их очень легко обмануть, как вы заметили. Парижский фокусник обошел нас так же легко, как ваш восточный человек в одежде хамелеона обошел вас и Шадурина. Это доказывает, что нельзя считать несомненным всякое свидетельство чувств. Мы получаем впечатления только при помощи чувств и, если они заблуждаются, наши впечатления не верны. Я считаю фокусников очень полезными членами общества: они иллюстрируют эту истину наглядными доказательствами… Но как же надпись на руке? Расскажи- те-ка мне о ней.

— Сама по себе надпись не представляла бы ничего загадочного, — ответил я с некоторым нетерпением. — Допустим, вы узнаете, как она была сделана, допустим, что опыт с кольцами был простым фокусом, — но растолкуйте мне, каким образом мой восточный человек, как вы его называете, мог узнать причину смерти этой несчастной Дертельман раньше, чем ее узнали здесь?

— Вот, вот, — отозвался Сергей с убийственным добродушием. — Я и сам об этом думал. Наши мысли удивительно совпадают. Ваша правда, это, действительно, загадочная штука…

Мне становилось несколько не по себе. В словах Сергия было нечто, доказывавшее, что он знает гораздо больше, чем высказывает. Страшное подозрение мелькнуло у меня. Уже не подстроено ли все это? Уж не выдумали ли они эту историю об отравлении, чтобы посмеяться надо мною?

Но минутное размышление убедило меня в неосновательности такого предположения. Едва ли бы Маруся решилась сообщать такую выдумку в письме и, хотя я написал ей тотчас же после сеанса, рассказав обо всем и прося сообщить мне о причине смерти г-жи Дертельман, но дата на ее письме, ожидавшем меня в Петербурге, ясно указывала на то, что оно было отправлено до получения ею моего. Притом же волнение и возбуждение мага были очевидно неподдельны…

Только что я ушел оправиться, как Маруся вбежала в комнату.

— Сережа, — воскликнула она, — послушай! Я потеряла мой зонтик и никак не могу найти его. Боюсь, что он остался где-нибудь, когда я ездила сегодня за покупками… Быть может, на извозчике… Что же делать?

Так как этот зонтик был подарок мужа, который сам выточил для него ручку, то потеря была серьезная.

— Ну, ничего, — отвечал Сергей. — Мы его отыщем, будь покойна. Сегодня я поеду еще к Хлебинским. Они ожидают меня не раньше десяти, так что времени достаточно…

Откровенно говоря, я очень обрадовался, когда услышал, что мой beau-frère еще не закончил объезд своих больных. Для меня этот перерыв в нашем разговоре был как нельзя больше кстати, так как я, благодаря ему, временно избавлялся от его назойливых расспросов.

IV

Сергей вернулся поздно ночью, так что я увидел его только на следующий день за чаем. Здороваясь с ним, я заметил на его лице такое торжествующее выражение, что смело спросил, удалось ли ему найти зонтик.

— Нет, — ответил он, смеясь. — Зонтика-то я не нашел, зато нашел нечто другое. Гонялся за зайцем, а поймал лису — да еще какую!

Маруся тоже рассмеялась, а мы с женой недоумевающе посмотрели друг на друга.

— Объясните же нам эту загадку, — попросил я.

— Помаленьку!.. Скоро вы обо всем узнаете. Не торопитесь, а то пропадет вся соль. Я приготовил вам сюрпризец!

После завтрака Сергей осведомился, не буду ли я так добр — съездить с ним в город и вернуться обратно с экипажем? Его человек-де отлучился, так не возьму ли я на себя роль грума? Я согласился, не совсем, впрочем, охотно, и мы, сразу свернув куда-то в сторону, поехали по грязным, кривым улицам.

— Скверная часть города, — весело говорил Сергей. — Правду говорят, что фортуна любит пышность. Какая разница между этим захолустьем и вашим раем с фонтанами и пальмами! Какой резкий контраст между этой дымной атмосферой и безоблачным небом, восточными благоуханиями. Знаете, дружище, я теперь согласен с вами. Это либо истинное чудо, либо нечто очень близкое к нему…

— Куда вы? — спросил я, не зная, как отнестись к его словам и потому избегая отвечать на них.

— В полицейский участок… Вот он, направо… Остановитесь!

Минуту спустя мы слезали с экипажа.

— Зайдем, узнаем, не нашелся ли зонтик, — сказал Сергей. — Вчера я заявил здесь о пропаже.

Мы вошли.

— Доброго утра, — обратился Сергей к приставу, который с необычайной предупредительностью поднялся нам навстречу. — Вот я привез к вам господина, который может сообщить кое-какие сведения об интересующем вас субъекте. Взгляните-ка сюда, дружище: что вы скажете об этом произведении искусства?

Ничего не понимая, я машинально посмотрел по направлению его руки и увидел прямо перед собой, на стене, портрет.