Крестовый перевал

В назначенное время два самолета оторвались от серого бетона взлетно-посадочной полосы и ушли в бездонную черноту июльского неба. Место Чхенкели как старшего группы находилось ближе к хвосту — у закрытого люка ведущего «Юнкерса». Глядя в сумрак десантной кабины, слабо освещенной единственной лампой, он с удовольствием вспоминал разговор с командиром батальона «Бергман» и предавался мечтам о своем будущем.

Александр чувствовал себя на седьмом небе. И в прямом, и в переносном смысле. Во-первых, несколько часов назад он стал офицером, а лейтенант абвера — это уже кое-что. Во-вторых, в случае успеха ему обещаны погоны обер-лейтенанта — а значит, не за горами должность командира роты. В-третьих, Теодор Оберлендер ему доверяет. Еще как доверяет, если рассказал о двух других группах, часом раньше вылетевших в районы Грозного с целью захвата нефтяных объектов! На самом деле нефть мало интересовала командование абвера. Эти группы, сами того не ведая, попросту отвлекали на себя внимание советских контрразведчиков, вследствие чего группа Чхенкели получала хорошие шансы для успешного выполнения поставленной задачи. О доверии Оберлендера говорил и тот факт, что Александр знал о двух прикрывавших его группах, а те, в свою очередь, информации о нем не имели…

Небольшой «Юнкерс» изрядно потряхивало в ночном небе, отчего многие бойцы нервно переглядывались. Горные стрелки батальона имели практику тренировочных парашютных прыжков. Но одно дело — подниматься в спокойное небо над немецким аэродромом для тренировок, и совсем другое — лететь несколько часов через линию фронта для реальной заброски в тыл врага.

В каждом из двух самолетов находилось по два отделения — восемнадцать человек. Собственно, взвод горных стрелков отличался от аналогичной пехотной структуры только меньшей численностью бойцов. Четыре отделения вместо семи. Штабное комплектовалось командиром — унтер-офицер, курьер-сигнальщик, санитар, снайпер и радист. Тремя стрелковыми отделениями командовали фельдфебели, имеющие в своем распоряжении по семь автоматчиков и по два номера пулеметного расчета. Перед серьезными экспедициями взвод горных стрелков, как правило, усиливался легким 50-миллиметровым минометом образца 1936 года. В этом случае три бойца проходили соответствующую подготовку и переквалифицировывались в минометный расчет.

Относительно тяжелое вооружение покоилось в четырех контейнерах цилиндрической формы — по два в каждом самолете. Кроме оружия, в контейнерах находились боеприпасы, медикаменты и часть альпинистского снаряжения; запас воды, шнапса и сухого питания имелся у каждого бойца в индивидуальном рюкзаке ранцевого типа. Контейнеры прилично превосходили по весу парашютистов, и по этой банальной причине им предстояло отделиться от самолетов первыми, дабы не догнать кого-то в воздухе. Следом обычно прыгал командир. Стараясь не упустить из виду ценный груз, он приземлялся рядом и собирал группу, подавая специальные сигналы.

Места в кабинке «Ju-52» было мало; откидные сиденья удобством не отличались. Холодно, темно и тесно. И очень шумно из-за трех гудящих двигателей. Данная модель «Юнкерса» великолепно подходила для заброски разведчиков или грузов за линию фронта. Самолет был тихоходен, надежен, неприхотлив, но вместе с тем и беззащитен. Если над территорией России появятся советские истребители, то шансов на спасение экипажа и десантников практически не останется. Старенький пулемет «MG-15» на верхней открытой турели в этом случае вряд ли поможет…

Около часа ночи правый борт озарила яркая вспышка. Самолет тряхнуло; десантники заволновались.

«Линия фронта!» — догадался Александр и, обернувшись, приник к квадратному иллюминатору. Зенитные снаряды рвались выше — то далеко от летевших «Юнкерсов», то прямо над ними, освещая белыми всполохами верхние плоскости крыльев.

— С мест не вставать! — осадил он подчиненных. — Проходим линию фронта. Скоро обстрел закончится.

И он действительно стих спустя минуту — вероятно, глубина русских зенитных позиций была небольшой. Парашютисты успокоились, и полет продолжался без приключений…

Примерно через час двигатели изменили тон, дышать в десантной кабине стало труднее.

— Поднимаемся, чтобы преодолеет горы, — прошептал Чхенкели, посмотрев в окно. Но снаружи не было ничего, кроме пугающей черноты. Вздохнув, он повторил: — Поднимаемся. Значит, скоро будем над точкой…

Волнение не оставляло. А когда над дверкой в кабину пилотов вспыхнул тревожным заревом красный плафон, сердце и вовсе затрепыхалось в груди. Тотчас из кабины вывалился здоровяк в летном комбинезоне — то ли механик, то ли стрелок-радист. Молча протиснувшись меж сидящих парашютистов, он открыл внутрь прямоугольную дверцу с квадратным оконцем.

— Приготовиться! — скомандовал Александр.

Бойцы дружно зашевелились, покидая надоевшие складные сиденья. Каждый для полной уверенности поправлял лямки подвесной системы парашюта и заправленные под них пистолет-пулеметы «MP-40» с отстегнутыми магазинами, чтобы не торчали и не запутывали строп.