Крестоносцы пустоты

Я задумался. Ведь действительно, в критической ситуации необходимо максимально быстро собрать команду специалистов, способных помочь в ее разрешении. Силовые вопросы Овод вполне мог решить и сам, девчонка обеспечивала ментальное прикрытие, Том выступал универсальной отмычкой для всех электронных и компьютерных систем, но какая роль в нашей группе отводилась мне? И почему мы направлялись к нам с Юлей домой? Овод спокойно мог высадить меня на окраине города, а оттуда я бы добрался уже самостоятельно. Следовательно, ему что-то требовалось и от меня… или от Юли. Но что именно?

– Каковы наши дальнейшие планы? – я все же не рискнул прямо задать ему соответствующий вопрос, предпочтя окольный путь.

Впрочем, Овод на мою уловку не купился, слишком уж хорошо он меня знал.

– Урса говорит, что в последние дни характер медиаторских атак радикально изменился. Как будто вместо ребятни с самострелами кто-то подключил к делу тяжелую артиллерию.

– Именно так! – подтвердила девушка его слова, – К нам теперь прилетают не отдельные плевки, поражающие случайных людей, а накатывается единый мощный эмоциональный вал, с головой накрывающий всех подряд.

– В прошлый раз, помнится, меня обуревала неутолимая жажда поклонения и почитания, но сегодня ощущения оказались немного иными. В обрушиваемый на нас коктейль подмешали что-то еще?

– Лично меня сильней всего беспокоит появившаяся в общем потоке ярко выраженная жажда действия. Как ты уже отмечал, она преисполнена всевозможными позитивными мотивами, вроде свободы и справедливости, но Сережка абсолютно прав, когда говорит, что благие намерения зачастую оборачиваются трагедией.

– Но я не помню, чтобы у моего желания творить добро присутствовала хоть какая-то конкретика, – я нахмурился, осторожно ощупывая свои недавние чувства, хоть это и не доставляло мне большого удовольствия, – Мне просто хотелось сделать мир лучше, но как именно – у меня не имелось ни малейшего представления.

– Да, сырые эмоции всегда слепы, и подобно малым котятам тычутся носом во все подряд, пока не найдут себе выход. Ты вот на кроссовки подсел…

– Ой, не напоминай!..

– …и я чувствую себя крайне неуютно, думая о том, куда в итоге выплеснется весь этот накачанный в наше общество позитив. Он же сметет на своем пути все и вся!

– Пока все ограничивается отдельными стычками между группами активистов, выясняющих, кто из них сильней жаждет добра и всеобщего счастья, – проворчал Овод, – Каким-то чудом до сих пор все ограничивалось буквально единичными жертвами, но я и ломаного гроша не поставлю, что так будет и впредь. Массовый взрыв – лишь вопрос времени. И вот тогда счет трупов может пойти на сотни, а то и тысячи.

– Существует хоть какая-то возможность повлиять на события?

– По мнению Урсы, медиаторская атака такого масштаба возможна только при поддержке высококлассного Мастера. А у нас на примете имеется один такой персонаж, с которым ты неплохо знаком и, более того, поддерживаешь регулярные контакты. В общем, нам срочно нужна консультация Киры.

– Ясно, – я понимающе кивнул, – не вопрос.

Любит же он макать человека носом, показывая ему его реальное место в этом мире! Урсула и Том – всего лишь «инструменты», а я – ключ для доступа к действительно важным персонам, и только. Да и Юля, скорей всего, тоже. Ведь у нее одной из нас оставались какие-то связи в Лиге, позволяющие при необходимости достучаться до самого верха. И тайна моей личной переписки или телефонных звонков на самом деле – пустой звук.

Интересно, у Овода хоть когда-то в жизни были просто друзья? Люди, с которыми ему было бы приятно общаться, а не только использовать их по необходимости?

– Не дуйся! – хмыкнул он, заметив резкую перемену в моем настроении, – Не забывай, что я тебя сегодня чуть ли не с того света вытащил. Помоги и ты мне теперь.

– Давай еще баланс подобьем, что ли, – своей попыткой оправдаться Овод на самом деле лишь усугубил проблему, – дебет, кредит, все дела…

– Тоже мне откровение! – с заднего дивана послышался вздох Урсулы, – Ты что, только вчера Сережку встретил? Он всегда таким был. Для него любой человек – набор полезных… или приятных функций, не более.

Последовавшая пауза затянулась на несколько бесконечно долгих минут. Нельзя сказать, что я вдруг загорелся желанием стушеваться, извиниться и взять назад свои необдуманные слова. Я все же говорил честно, искренне и не испытывал сожаления или раскаяния. Но вот мысль, что сейчас Овод остановит машину и высадит нас с Урсулой посреди голой степи, упорно не давала мне покоя. Быть может мне и в самом деле стоило проявить больше сдержанности?

– Вы же знаете мою историю? – заговорил он вдруг, – Как мои родители, желая мне самого лучшего, обрекли меня на муки пожизненной честности?

– Да, ты рассказывал, – я пока еще не понял, к чему он клонит, и старался высказываться максимально нейтрально.

– И вы полагаете, что было бы лучше, если бы я вместо откровенного разговора вешал вам на уши лапшу про верную дружбу и вечную любовь? Чтобы потом обмануть, предать и бросить? Так?