Крестный отец

Джинни привела гостевую комнату в полный порядок по молчаливому уговору с ним. Они не будут жить вместе, как муж с женой, разбитый кувшин не склеить. Но почему бы им не жить под одной крышей? В свое время голливудские сплетники и киноманы всю вину за разлад в семье возлагали исключительно на Джонни Фонтейна, но если поразмыслить, ее вина тоже была, и ничуть не меньшая. Сейчас они оба осознавали это. Самому Джонни, когда он стал популярнейшим певцом и кинозвездой, радостью любого музыкального фильма, и в голову бы не пришло, что можно бросить жену и детей. Он был слишком итальянцем для этого. А итальянцы ставят семейный очаг превыше всего. Конечно, он изменял жене, да и как можно не изменять при его работе и бесконечных искушениях? Нельзя же допустить, чтобы его заподозрили в отсутствии мужественности! Хотя он не отличался мощным сложением и скорее был хрупок, чем атлетичен, с женщинами у него все держалось на искренней восторженности и неутомимости, присущей многим мужчинам с романской кровью. В каждой новой красотке Джонни открывал массу прелестей. Одни казались девичье-невинными, столь нежными и воздушными, что страшно было коснуться даже кончиками пальцев. Но едва пальцы все-таки прикасались к этим эльфам, под ними неожиданно оказывалось пышное и упругое тело, полное томной неги. Контраст между утонченными чертами лица и восхитительно-тяжелой грудью приводил Джонни в полный восторг. Но не менее нравились ему и красавицы, воспламенявшие с первого взгляда, которые, казалось, всем своим видом олицетворяли желание — а в действительности оказывались девственными, и чтобы выяснить это, требовалось провести не один час в любовных сражениях.

Для других мужчин в Голливуде понятие невинности давно утратило смысл, и они порой подшучивали над старомодностью Джонни, придававшего этому значение. Стоит ли тратить столько усилий, чтобы уломать, обучить, дать почувствовать вкус к утехам, если сразу вчерашние ученицы вливаются в стройные ряды других таких же — и не отличишь? В конце концов, все они одинаковы, все из одного теста сделаны. Но Джонни знал, что от первого наставника зависит многое, и если все выйдет по-доброму, удовольствие это ни с чем не сравнимо. Удивительно приятно бывает пробудить первое, дремавшее до сих пор чувство, увидеть своими глазами рождающееся наслаждение. Он как раз не воспринимал их всех одинаковыми, а отмечал, какие все разные, по-разному сложены, и какая богатая и нежная палитра в оттенках кожи. Однажды, когда он работал в очередном ночном клубе, в Детройте, у него была девчонка, которую до сих пор невозможно забыть: дочь джазиста, игравшего там же, мулатка, но вовсе не потаскушка. Он лишил ее невинности, и близость с ней оставила на губах вкус теплого меда, смешанного с ароматным перцем. Слаще ее у него никогда никого больше не было. И никогда ему больше не приходилось гладить такую шелковистую коричневую кожу, будто сам Господь постарался сделать ее для радости.

Многоопытные голливудские мужи охотно обсуждали различные варианты любовных утех, современные и древние. Они со вкусом смаковали пикантные подробности. А Джонни ни капли не нравилось, когда партнерши разнообразили способы интимной игры, и если какая-нибудь сама предлагала нечто нетрадиционное, он утрачивал всякое желание. В этом отношении ему как раз не повезло с Марго, его второй женой, которая считала его консервативным и потому скучным, дразнясь, что он разбирается в ласках не больше подростка.

Может, Шерон тоже из прожженных и современных девиц, видящих насквозь его самого и его старомодные пристрастия? Да не очень-то и надо было! Девочек, которые подходили ему, он узнавал сразу, и только с ними и чувствовал себя по-настоящему хорошо. Его привлекала девичья наивность и неискушенность, тогда как перед молодками, пустившимися во все тяжкие годков с двенадцати, а к двадцати прошедшими огни и воды, Джонни внутренне пасовал. Ему казалось, будто сжимает в объятиях хорошо отлаженную механическую игрушку. Можно ли получить удовольствие от таких объятий, даже если игрушка эта — роскошная кукла, красивая до умопомрачения?

Джинни опять принесла к нему в комнату поднос с кофе и домашним печеньем. Поставила на стол.

Не распространяясь особо, Джонни сообщил, что Хейген приезжал по поручению дона для того, чтобы помочь начать работы над собственной картиной. Возможно даже, над несколькими картинами сразу. Новость привела Вирджинию в радостное волнение. Значит, Джонни действительно идет в гору! А дон Корлеоне настолько велик, что она раньше даже не представляла себе масштабов его могущества! Ей ведь и в голову не пришло, каким важным окажется визит Тома Хейгена. Да, согласился Джонни, речь шла об исключительно важных делах, и кроме того, Хейген проконсультировал его немного по финансовой и юридической части. Когда с кофе было покончено, он объявил жене, что сегодня вечером намерен поработать — позвонить кое-кому, прикинуть ближайшие планы.