Крестный отец

Конни Корлеоне не была красавицей, а с годами обещала стать нервной и сварливой. Но сегодня в белом подвенечном платье она почти преобразилась. Опустив под столом руку на колено мужу, она влюбленно смотрела на него и не могла насмотреться. Карло Рицци в ранней юности некоторое время трудился в пустыне, на тяжелой физической работе, и мышцы, которые он себе там накачал, выпирали из жениховского фрака. Сейчас Карло нежился в обожании своей молодой жены и в ответ на ее восторженные взгляды подливал вина в бокал, ухаживая за ней с подчеркнутой любезностью, будто исполнял роль жениха в каком-то спектакле. Зато огромный шелковый кошель, куда скрывались туго набитые конверты, прикрепленный по обычаю к правому плечу новобрачной, вызывал у него откровенный и вовсе не наигранный интерес. Он то и дело косил в его сторону глазом. Сколько там? Десять тысяч? Двадцать? Карло Рицци удовлетворенно улыбался. Это ведь только начало. Женитьба вводила Карло в поистине королевскую семью. Теперь так или иначе о нем обязательно позаботятся.

Шелковый кошель невесты с интересом изучал и один из молодых гостей в толпе, смахивающий несколько на прилизанного хорька. Но чисто по привычке — Паоло Гатто совсем не собирался похищать его. Просто сама мысль о том, как это можно сделать, позабавила Паоло. Он развлекался пустой фантазией от нечего делать, прекрасно понимая, что эти мысли сродни мальчишеским желаниям подбить танк из рогатки.

Паоло перевел взгляд на своего шефа Питера Клеменцу, пожилого и тучного, который вихрем носился по танцевальной площадке в зажигательной тарантелле с юными красотками. Несмотря на свой огромный рост и гороподобный вид, Клеменца танцевал с таким азартом и искусством, плотно прижимая дам к огромному животу, что зрители единодушно захлопали ему, а пожилые матроны стали протискиваться поближе и дергать за рукав, напрашиваясь в партнерши. Молодежь почтительно очистила им место и стала прихлопывать ладонями в такт стремительному перебору мандолины.

В конце концов танцор обессилел и рухнул на подставленный под него стул. Паоло Гатто сейчас же подал ему холодного черного вина и осушил пот со лба шефа собственным носовым платком.

Клеменца отдувался, как кит, выброшенный на сушу. Он осушил стакан с вином несколькими жадными глотками и буркнул Паоло вместо благодарности:

— Нечего тут слоняться. Про дело не забывай. Пройдись-ка вокруг да посмотри, все ли в порядке.

Паоло безмолвно скользнул в гущу гостей.

Когда музыканты прервались, чтобы промочить пересохшее горло, один из молодых гостей Нино Валенти подобрал брошенную без хозяина мандолину, водрузил левую ногу на стул и затянул непристойную сицилийскую любовную песню. Некогда красивое лицо Нино Валенти заметно обрюзгло от постоянного пьянства, да и сейчас он тоже был уже навеселе. Подкатив глаза, он старательно выпевал двусмысленности. Женщины повизгивали от восторга, а мужчины охотно подпевали хором последние строчки куплета.

Приверженец благопристойности дон Корлеоне, который, как всем было известно, не любил сальностей (хотя его толстушка-жена радостно подхихикивала вместе с остальными), дипломатично скрылся в недрах дома. Воспользовавшись этим, Санни сейчас же подсел за стол новобрачных к Люси Манчини. Они были в безопасности, поскольку жена Санни в это время колдовала над свадебным пирогом, наводя последние штрихи на его кремовые бока. Санни пошептался с девушкой, и она выскользнула из-за стола. Для конспирации Санни выждал еще пару минут, а потом последовал за ней не спеша, небрежной походкой, то и дело останавливаясь, чтобы перекинуться словечком с гостями.

Лучшая подружка невесты за три года обучения в колледже достаточно американизировалась, чтобы заполучить репутацию видавшей виды девицы. Пока готовились к свадьбе, она позволяла Санни волочиться за собой, не считая отнюдь, что это может показаться предосудительным, ведь он был шафером, а она подружкой невесты, и в свадебной церемонии они становились партнерами. Сейчас, придерживая подол своего длинного розового платья, Люси вошла в дом, где, сразу же стерев с лица деланную улыбку святой невинности, бегом взлетела по лестнице в ванную комнату. Через несколько минут, когда она вышла, Санни уже поджидал ее на верхней площадке.

Из закрытого окна кабинета дона Корлеоне — изолированной угловой комнаты — за свадебным пиршеством наблюдал Томас Хейген. Вся стена за его спиной была сплошь уставлена полками с юридической литературой. Хейген был адвокатом при доне и временным советником в семействе Корлеоне, занимая таким образом во внутренней иерархии одно из самых почетных и важных мест. Немало гордиевых узлов распутали или разрубили они вместе с Вито Корлеоне, сидя в этом кабинете, и потому, хорошо зная дона, Хейген понял, когда тот направился к себе, что им предстоит сейчас заниматься делами отнюдь не праздничными. Хейген проводил глазами дона и проследил за интермедией, которую разыграли Санни и Люси Манчини на помосте для новобрачных.