Крест и стрела

— Дай договорить… Я больше этого не потерплю, Роберт. Можешь проводить ночи, как тебе угодно. Но эти безобразия ты должен прекратить.

Анна была права — Роберт умом не отличался. Но слабости своей тетки он знал безошибочно. Чтобы избежать получасовой нотации, он решил сейчас выложить новость, которую собирался приберечь на утро.

— Прости, Анна, ты только послушай… Я сегодня дежурил…

— Молчи, пока я не договорю!

— Анна, у меня важная новость.

— Подождешь. Раз и навсегда, Роберт…

— Анна, на заводе саботаж!!

Анна села в кровати, вытаращив глаза.

— Серьезно, Анна. Нам велено никому не рассказывать. Но я знаю, ты не разболтаешь.

— Так говори же! Что ты тянешь?

Роберт, чуть усмехнувшись, присел в ногах кровати и рассказал ей про Веглера. Анна слушала, и на ее худом подвижном лице, как в зеркале, отражались овладевавшие ею попеременно чувства: страх, гнев, возмущение. Но когда Роберт заговорил о Берте Линг, она вдруг громко ахнула и спрыгнула с кровати.

— В чем дело? — спросил он, чуть смущенно поглядывая на тетку.

— Берта Линг… Так-так… Что же делать? — пробормотала Анна.

— Ты что-нибудь о ней знаешь? — весь красный, он украдкой обшаривал глазами ее фигуру.

— А?

— Ты что-нибудь знаешь об этой женщине, тетя?

— Ага! Представь себе, знаю! — оживленно воскликнула она. Ежась от ночной прохлады, она пошла к стулу, на котором лежал ее старенький халат, и мимоходом потрепала Роберта по плечу. — Спасибо тебе, Роберт. Тут могли бы выйти крупные неприятности. И для меня лично тоже.

— Анна, — с жаром сказал он, — если ты мне все расскажешь и я пойду к комиссару гестапо или к Баумеру, — понимаешь, что это может для меня значить? — При мысли об этом он даже зажмурился. — Если ты знаешь об этой женщине что-нибудь этакое…

— Да ничего подобного.

— Но ты же сказала…

— Вздор. Ты ничего не понимаешь, мальчик.

— Так в чем же дело?

— Это моя тайна, — торжествующе заявила Анна. Засмеявшись, она нагнулась к нему. — Не унывай, Роберт. Ты славный мальчик, и я бы тебе все сказала, если б могла, но это исключено. — Она ласково и покровительственно потрепала его по плечу. — Это касается моей работы, а не комиссара гестапо.

— Ну что ж, ладно. — Роберт почувствовал, что от близости ее тела кровь еще больше приливает к его лицу. Хоть она и приходилась ему теткой, он почти не видел ее до того, как его назначили в эту местность. Ей всего тридцать три года. Расхаживает перед ним в одной ночной рубашке… вот и лезут в голову всякие мысли. Что она, в самом деле считает его ребенком или только делает вид? Над этим вопросом он часто ломал себе голову. Ведь он — эсэсовец, значит, вряд ли какая-либо женщина может считать его мальчишкой. Его товарищи не сомневаются, что он спит с Анной, это для них дело естественное… ее муж в армии, ну и все прочее. Само собой, он этого не отрицает— у него тоже есть самолюбие. Но как к ней подступиться, вот вопрос! Еще нарвешься на скандал — как-никак жена его дяди!.. И что тогда будет — страшно подумать!

— Ладно, — повторил он. — Как хочешь, Анна.

— Послушай, Роберт, — сказала она вдруг каким-то неестественно громким и напряженным голосом. — Посмотри на меня. — Он поднял глаза и с удивлением увидел, что она приложила палец к губам. Потом повернулась к двери.

— Послушай, Роберт! — Неслышно ступая, Анна подошла к двери. — Это не такое дело, чтобы… — Она быстро распахнула дверь настежь. Роберт, поднявшись с места, заглянул через ее плечо в темный коридор.

— Что случилось?

Анна не ответила, вышла в коридор и огляделась. Вернувшись в комнату, она неслышно прикрыла за собой дверь.

— Хоть убей, а я слышала, как скрипнула половица. Ох, этот Отто! Прямо не знаю, что с ним делать. На этот раз мне просто показалось, но веришь ли, он стал за мной шпионить!

Роберт усмехнулся.

— Оставь, пожалуйста, ничего тут смешного нет. Недавно я его поймала — он читал присланное мне письмо. Я ему так надрала уши, что у меня даже руки заболели.

— Он еще маленький.

— Это не оправдание.

— Может, у них в «Гитлерюгенде» практические занятия по шпионажу.

— Так пусть практикуется где-нибудь еще, а не в материнском доме, если он хоть что-нибудь соображает… Ну ладно. Слушай, Роберт, ты подкачал шину на велосипеде?

— Да.

— Одолжи его мне.

— Когда?

— Сейчас. Мне нужно повидаться с Бертой Линг. Она на ферме?

— Мы только что отвезли ее домой.

— Отлично.

— Но когда ты вернешься, Анна?

— Когда? Откуда я знаю? Может, через несколько часов, а может, и позже. У меня важное дело.

— Но мне нужно быть на службе ровно в семь. На заводе такая заваруха!

— Любезно, нечего сказать! Я еле жива, и ты хочешь, чтобы я плелась пешком, а ты, здоровенный детина, покатишь на велосипеде? — Она шутливо дала ему пинка. — Как тебе не стыдно, Роберт!

Роберт схватил ее за руку, как бы включаясь в игру.

— А если я тебе сделаю это одолжение, ты меня отблагодаришь?

— Конечно. А как?

Роберт вдруг испугался и отпустил ее.

— Ладно. Бери велосипед. — Он нервно провел рукой по своим коротко остриженным волосам.

Анна присела на кровать.

— Который час?

— Без семнадцати минут четыре.

— Дай мне подумать. Помолчи немножко.