Крест и посох

— Тогда… другое поручаю, — нашелся Константин. — Делать все, как Ратьша велел, то есть быть поблизости от меня и, коль кто на меня с мечом пойдет, тогда только и рубить без пощады. Так и остальным накажи.

— Верно ли я понял, — в глазах Гремислава мелькнуло недоумение, — что покамест у всех мечи в ножнах, то и свой не вынимать?

— Все в точности, — подтвердил Константин. — Ты с остальными только защищаешь меня. Но Онуфрию о том ни слова, да и вообще никому.

— Как повелишь, княже, — хмыкнул Гремислав и удалился.

Константин же долго лежал у себя в шатре и никак не мог заснуть. Лишь ближе к утру веки его начали слипаться, усталость все же дала о себе знать, и он погрузился в короткое небытие.

Впрочем, вскоре его уже будил тоненьким голоском сухопарый невысокий мужичонка со столь редкой растительностью на лице, что отдельные волоски выглядели совершенно неестественно, производя впечатление, будто кто-то неведомый взял да и натыкал их в одночасье на гладко выбритый подбородок, будто молодые побеги деревьев среди пустыни.

Такое лицо не забудешь, даже если увидишь всего один раз. Помнил его и Константин.

Это именно о нем, Афоньке-лучнике, уважительно отзывался Ратьша, проводя дружинный смотр: «С мечом он, конечно, жидковат. Сила не та, да и трусоват порой. Сабелькой орудовать тоже непривычен. Зато как лучнику ему цены нет. Для него белке в глаз на полперестрела попасть — плевое дело».

— Тебя Онуфрий прислал? — осведомился Константин.

— Он самый. Уже и солнышко край свой показало, так что вставай, княже, пора.

— Ты вот что, Афанасий, — быстренько одеваясь, удержал его уже на выходе из шатра Константин. — Тебе что Онуфрий велел?

Тот, прежде чем отвечать, на всякий случай настороженно выглянул за полог шатра, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей, и лишь после этого, вернувшись, опасливым шепотом пояснил:

— У шатра в тридцати шагах стоять. Кто выйдет — стрелой бить. Стараться в шею целить, она кольчугой не прикрыта. Да ты не сомневайся, княже, справлюсь. Это для меня плевое дело, — обнадежил он. — Я за тридцать-то шагов не токмо шею, а и яремную жилу стрелой перебью. Оно для нас…

— Ты вот что, — перебил его хвастовство Константин. — Тут кое-что изменилось, но Онуфрию о том знать ни к чему, да и некогда объяснять, что да как. Словом, ему пока ничего не говори и против того, что он тебе скажет, не возражай, но на самом деле стрелять ты ни в кого не будешь.

— То есть как так? — удивился и почему-то обрадовался Афонька.

— А вот так. Запрещаю я тебе. Живыми они нужны, понятно?

— Ну и слава богу, — облегченно вздохнул Афонька. — Смертоубийство — грех великий.

— Ну да, — усмехнулся Константин. — А половцы как же?

— Это нехристи немытые, — равнодушно отмахнулся ратник. — За них и Христос простит, и Перун улыбнется. А своих грешно.

— Ну вот и не стреляй. Только Онуфрию про этот разговор ни-ни. Да и другим тоже.

— Так я чего, один, что ли, стрелять не буду? — не понял Афонька. — А остальные-то как же?

«Ах да, — вспомнил Константин. — Он же и впрямь не один».

И осведомился:

— А много вас там стоять будет?

— Да с десяток, не менее. Половина наших, а четверо — из дружин боярских.

— Когда зайдем в шатер на пир, тогда и оповестишь всех, но не раньше. Скажешь, князь приказал.

— А ежели не послушают, тогда как? — растерялся Афонька.

— Повеление князя не выполнят? — изумленно приподнял брови Константин.

— Наши-то все исполнят, а боярские и заартачиться могут. Вот ежели бы ты сам, княже, повелел, то тут оно конечно, а я кто такой?

— Тогда скажи так. Не верят — пусть стреляют. Но, если хоть одна их стрела вопьется в тех, кто будет выбегать из шатра, ответ они передо мной держать станут, а рука у меня тяжелая, так что никакой боярин их не спасет.

— Ясно, княже. Не сомневайся, все исполню как есть, — склонился в поклоне Афонька.

— И вот еще что, — остановил Константин лучника, подавшегося на выход. — Мне тут захотелось молодецкую забаву для братьев-князей учинить, так ты, как только я с боярами в шатер зайду, пошли человечка к нашим коням, чтоб оседлали.

— Токмо твоего? — уточнил Афонька.

Константин чуть помедлил, прикидывая. Вообще-то ситуация может сложиться по-разному, так что для страховки лучше всего…

— Для своих лучников тоже, — приказал он. — Ну и для Гремислава со всеми прочими, коих воевода при мне оставил.

— Сполню, княже, — еще раз склонился в поклоне Афонька и нырнул за полог шатра.

Следом вышел наружу и Константин, первым делом глянув на ленивое солнце, которое едва-едва оторвалось от земли.

«Где-то через полчаса Епифан запалит дома в посаде и поскачет сюда. Стало быть, через пару-тройку часов он здесь появится. Ладно, пока все идет нормально», — мелькнуло в его голове.

Единственное, что слегка расстраивало, так это слишком поздний приезд половцев.

Получалось, что повидаться не выйдет, да вдобавок еще и он сам как последний дурак, памятуя о своем поручении Епифану, посоветовал Глебу начать пьянку пораньше.

Эх, кабы знать…

А вдруг Глеб не поедет в Рязань, и что тогда?