Крест и меч

Хотел, было, Саурмаг приказать прилюдно высечь иконы на площади Магаса, а затем сжечь. Все для того, чтобы доказать народу: иконы — лишь бездушные идолы, которые не смогут постоять за себя. Но люди воспротивились такому кощунству. И не пошел Саурмаг против людей. Скрежеща зубами, он приказал сложить иконы в опустевших архиерейских покоях.

Многие родовитые аланы из Магаса, не боясь гнева Саурмага, общались с Осом, который быстро укреплялся. Они отправляли ему лошадей, провиант и оружие. Саурмаг ночами не спал, напряженно думая, как положить конец этой поддержке. Был он паршивой овцой в стаде, но все же аланом, поэтому страшил его бесславный конец. История же обычно равнодушна к проигравшим, а чествует лишь победителей и героев.

Подумал Саурмаг, что у него только один выход — прибегнуть к помощи диких горцев. Царь созвал старейшин воинственных и враждебных Алании горных племен, обещав им безопасность, и на очередном пиру предложил им напасть на алдар во главе с Осом в ущелье. Горцы всегда были рады пограбить и поубивать, и только одно интересовало старейшин в связи с этим — деньги. А их у Саурмага не было. Он попросил старейшин подождать и отправил в Итиль к бегу Аарону II гонца с посланием, в котором просил денег для подкупа горцев. Итиль отказал ему в этом. Младший бег Иосиф написал Саурмагу, что у них есть свой план, как расправиться с Осом. От имени Саурмага Багатара халифу было составлено письмо, что жалует он арабам замок, в котором скрывается Ос Багатар с алдарами, за драгоценность любимой жены халифа. Это будет свадебным подарком молодого бега Иосифа аланской царевне Русудан. Иосиф уверял, что это единственный способ исправить ситуацию и настойчиво просил, почти требовал, принять этот план. Письмо молодого бега открыло Саурмагу глаза на то, какую роль уготовили ему Аарон II и его сын в их союзе. Они советовали терпеть, но терпение Саурмага кончилось. Он окончательно перестал доверять хазарам, видя, что они принимают стратегические решения без его участия. Это свидетельствовало об одном: они его не уважали! И теперь он сможет вернуть уважение хазар и алан, если только самостоятельно расправится с мятежниками.

Раздраженный Саурмаг решил сделать ход конем. Он снова вызвал во дворец старейшин горных племен и по секрету поведал им, что у Оса Багатара находится сейчас вся аланская казна — серебро, золото и драгоценности. Что силы его малы и что если горцы одолеют его, пусть забирают все себе. Призадумались старейшины — аланская казна хороший куш, ради которого стоит пролить свою кровь, не говоря уже о чужой. Горцы, потирая руки, обещали хорошо подумать. Саурмаг заметил в их глазах разгорающийся огонь алчности, когда покидали они дворец. Никогда аланы не принимали так хорошо этих горских старейшин. Но сердца их запылали огнем зависти, а не благодарности. Глядя на развитый и укрепленный Магас, они мечтали о том, чтобы разорить его, а всех жителей вырезать. Саурмаг почти не сомневался, что горцы не преминут воспользоваться возможностью захватить аланскую казну. — Он хорошо знал их хищную природу.

Нынешний аланский правитель немного расслабился, впервые за много дней. Если горцы нападут на Оса, он в любом случае ничего не потеряет — если они победят Оса, можно будет вздохнуть спокойно, потому что не будет тогда человек, вокруг которого могли бы объединиться алдары. Мятеж угаснет тогда сам собой, тем более, что младший царевич, молитвенник Иуане, бесследно сгинул в горах, а сестра Русудан, как все говорили, готовиться к свадьбе с младшим хазарским бегом. Если же потреплют они друг друга, это тоже хорошо — ослабнут и Ос, и горцы, которые, так или иначе, пользуясь смутой, грабили горные аланские селенья. Саурмаг не мог защитить своих подданных от диких грабителей, и алдары уже открыто говорили о его неспособности управлять государством.

Саурмаг Багатар был мрачен и задумчив, но у него появилась надежда на горцев. Он знал, что не понравилось алдарам, что он пошел на союз с дикими племенами. Ведь у них не было ничего святого — нередко нападали горцы на святые церкви и убивали священников. Под покровом ночи воровали они аланских детей и женщин, а затем продавали их в рабство. Но что было делать Саурмагу? Не напрасно боялся он, что если выступит против Оса во главе аланской армии, перейдут алдары на сторону брата.