Крест и король

— Ты человек Пути, я прав? Поэтому тебе должно быть мало дела до христиан. Совсем не дружишь с ними, судя по твоей победе над франками, и, осмелюсь заметить, христиане к тебе относятся еще хуже. А вот я вынужден иметь с ними дело. По ту сторону Датского Вала — германские копейщики, и только Один знает, сколько их. Это верно, что они все время дерутся между собой, и не менее верно, что они больше боятся нас, чем мы их. Но я не ищу неприятностей, особенно в вопросах религии. Поэтому всегда разрешаю христианам присылать сюда священников и проповедовать учение и никогда не возражаю против крещения рабов и женщин. Конечно, если эти бедняги забредают в глухомань, где их продают в рабство или самих крестят в трясине, с меня взятки гладки. Я поддерживаю порядок в Хедебю и на торговых путях и вершу суд в нашем тинге. Указывать моим подданным, во что им верить или кого оставить в покое… — Толстяк засмеялся. — Ты-то понимаешь, насколько это может быть опасно. Но теперь появилось нечто новенькое. Этой весной, когда священники из Гамбурга пришли на север, каждого из трех или четырех миссионеров сопровождала охрана. Не настолько большая, чтобы назвать ее армией, недостаточная даже для серьезного боя, и вдобавок они хорошо платили. Так что я их впустил. Но вот что я тебе скажу, — круглолицый наклонился к Шефу, — как один король другому. Очень опасные люди. И очень ценные люди. Хотел бы я нанять себе полдюжины таких. О том, которого ты видел, о белобрысом с волосами как щетка, начальник моей стражи сказал, что это один из самых стремительных бойцов. И очень ловкий.

— Он быстрее, чем Ивар Рагнарссон? — спросил Шеф.

— Ивар Бескостный? О, я и забыл, что ты с ним расправился.

Благодаря вину зрение Шефа постепенно прояснилось, и он повнимательней присмотрелся к крупному мужчине, откинувшемуся на стуле так, что спинка трещала. Золотой венец на голове, тяжелая золотая цепь на шее и массивные браслеты на руках. Внешность добродушного мужичонки, какого-нибудь хозяина мирной городской таверны. Но глаза под густыми бровями проницательные, и сеточка шрамов от затянувшихся ран покрывает мускулистое правое предплечье, как у заядлых бойцов. Удачливый боец, потому что у неудачливых раны уже не затягиваются.

— Да, я тебе, конечно же, за него признателен. Ивар очень меня беспокоил, а его братья беспокоят и до сих пор. — Хрорик тяжко вздохнул. — У короля здесь трудная жизнь, по ту сторону Датского Вала грозят христиане и их империя, а на севере — пятьдесят морских королей, вечно спорящих, кто самый главный. Христиане говорят, что им сейчас нужен император. Я иногда думаю, что и нам тоже. Но дело вот в чем. Если вдуматься, нам ведь придется решать, кто им станет. Может быть, я. Может быть, ты. А может быть, Сигурд Рагнарссон. Если он, то ни ты, ни я не доживем до следующего дня, да и не захотим дожить.

Ну да я увлекся. Вижу, тебе здорово досталось, и сдается, ты не откажешься от хорошего ужина. Почему бы тебе не посидеть где-нибудь на солнышке, пока не придет пора трапезничать? Я прослежу, чтобы ты был в безопасности.

— Мне нужны деньги, — сказал Шеф. — Человек, которого я ударил на рынке, — это он привел меня сюда, и он неделю меня кормил. Я должен заплатить ему. А еще нужны деньги на проезд домой. Может, в порту есть английские купцы? Я бы взял у них в счет моих собственных средств или средств моего соправителя Альфреда.

Хрорик оставил в покое звонок:

— Все улажено, за все заплачено. Дитмаршенцев я отпустил вполне счастливыми. Я всегда стараюсь ладить и с ними тоже, ведь когда разъярятся, они несносны. Хотя один юноша настоял на том, чтобы задержаться. Не благодари меня, ты всегда сможешь расплатиться. А насчет возвращения домой… Что нет, то нет.

Шеф взглянул в хитрое веселое лицо. В углу виднелось копье Гунгнир, прислоненное к стене. Но он не питал иллюзий относительно возможности добраться до него.

— Остаться здесь, с тобой?

— Собственно говоря, я тебя продал, — подмигнув, ответил Хрорик.

— Продал? Кому?

— Не волнуйся, не Скули. Он предложил пять фунтов серебра. Христиане дошли до десяти плюс отпущение всех грехов — от самого папы и написанное пурпурными чернилами.

— Тогда кому?

Хрорик снова подмигнул:

— Твоим друзьям из Каупанга. Жрецам Пути. Их предложение было слишком хорошим, чтобы отказаться. Они все твердили о каком-то испытании. Но это ведь лучше, чем пытки Сигурда Змеиный Глаз? Как считаешь?

С кольцами кровяной колбасы на поясе, большой буханкой черного хлеба под мышкой и щепоткой соли в руке Шеф вышел под лучи послеполуденного солнца, собираясь дождаться обещанного королем Хрориком ужина. Его окружали с полдюжины стражников, гарантируя одновременно, что никто на него не нападет и что он сам не сбежит из города. Их сопровождал Карли, на этот раз довольно грустный, со своим мечом на поясе и копьем Шефа на плече.