Крест и король

Один в задумчивости смолк. Даровать ли своему поклоннику еще одну, последнюю победу? Ему вспомнились слова его сына Рига и его собственные слова, которые он прошептал на ухо своему любимому сыну Бальдру, лежащему на погребальной ладье. «Нашелся бы бог, чтобы вернуть мне тебя, сын мой». Этого не смог ни бог, ни герой, даже его верный Хермот. Возможно, они были правы. Не кровь сделает это, а слезы. Никогда ему не дождаться слез от Змеиного Глаза. С сожалением он принял решение.

— Не просто так я ношу прозвище Bolverk, Злодей, Предатель Воинов, — буркнул он, и его услышали лишь Риг и всеслышащий Хеймдалль. Он посвистел своим валькириям, которые незримо витали над каждым полем брани, выбирая жертвы и набрасывая на них свои сети слабости, паралича, заставляя оружие скользнуть в руке, а взгляд — упустить полет стрелы или копья. Своим гигантским копьем он указал валькириям на Змеиного Глаза.

Сигурд поднимался вверх по отлогому склону, как хищник на охоте, опустив меч вниз, подняв щит, не спуская окаймленных белым зрачков с лица Шефа. Шеф пятился от него с коротким ножом в руке, открытый для укола или удара, как только Сигурд преодолеет разделяющие их шесть футов. Пятясь, он неожиданно почувствовал, что наклон земли под ногами изменился. Они достигли вершины холма и стали переходить на другую его сторону. Через несколько мгновений они окажутся среди покинутых катапульт, в поле зрения моряков с «Неустрашимого». Если он сможет продержаться еще сотню ударов сердца… Та же мысль пришла в голову Сигурду. Он двинулся быстрее, решившись доделать дело, пока никто не вмешался.

Весь день узел на его сыромятных сапогах слабел все больше и больше. Сейчас шнурки уже волочились в короткой траве. Когда Сигурд ринулся вперед, чтобы нанести решающий удар, он зацепился за собственный шнурок, попытался шагнуть запутавшейся ногой, поскользнулся и потерял равновесие. Он выбросил вниз руку со щитом, на мгновение оперся ею о землю.

Отступающий Шеф чисто импульсивно шагнул вперед и пырнул Сигурда своим ругаланнским ножом. Тот пронзил бороду и воткнулся под подбородок, в точности как это было с королем Кьяллаком. Мгновение Сигурд пялился перед собой, его странные глаза расширились от боли. Затем они, кажется, увидели что-то за спиной Шефа, выражение одновременно и узнавания, и отвращения мелькнуло на лице умирающего. Меч поднялся, словно для того, чтобы поразить какую-то тень, какого-то предателя наверху.

Шеф яростно провернул нож и отпрыгнул назад, а Сигурд упал лицом вниз.

К ним, хромая, поднимался по склону Катред. Он был ранен в лицо, которое пересекала длинная бескровная полоса, подобная разрубу, сделанному мясником в мертвой плоти. Кольчуга его была пробита и разорвана во многих местах. Казалось невозможным, что он в состоянии передвигаться, одно бедро опять перерублено почти полностью, то самое, в которое его ранил Вигдьярф.

— Ты получил одного, я — двух, — сказал Катред. — Я отомстил за короля Эллу. Я передам ему о тебе только хорошее. — Он стоял, раскачиваясь, и огонь безумия угасал в его глазах. Более спокойным голосом он добавил: — Хотел бы я, чтобы ты мог похоронить меня невредимым. Передай весть обо мне троллям, Мистарай. Я был бы ее мужем.

Кровь вдруг хлынула из его ран, загадочное самообладание берсерка его покинуло. Он осел вниз, завалился на спину. Шеф пощупал пульс — его не было. Он побрел по заляпанной кровью траве посмотреть на Карли, но без всякой надежды. Такие воины, как Змеиный Глаз, разят насмерть. Если их не упредить. Догадка оказалась верной. Карли тоже был мертв как камень, мозг и кровь перемешались на траве вокруг него, его радостное выражение лица навеки сменилось удивлением и испугом. Плохая весть для Эдит и для двух десятков других. Плохая весть для Мистарай.

Шеф машинально подобрал меч Катреда, опустив плечи, потащился назад к кораблю. Дойдя до покинутых катапульт, он с удивлением обнаружил перед собой германца Бруно. Шеф увидел, что Хагбарт на берегу тоже заметил происходящее, снял работающих на «Неустрашимом» людей и послал их на подмогу. Но они были еще далеко.