Крест и король

– Я видел, как ты на нее смотрел. И как она на тебя смотрела. Ты должен понять, что ее интересует только одно, и это одно – ее сын Харальд. Про него были пророчества. Сначала все считали, что пророчества относятся к его отцу. Но потом стали думать, что речь шла о нем. Уж кто-кто, а Рагнхильда точно уверена, что все пророчества относятся к Харальду. Но теперь появился ты, и люди стали говорить, что, может быть, ты и есть тот самый великий король, которого все ждут, король, который будет править всей Норвегией.

– Но я бы даже не попал в Норвегию, если бы меня не выкупили у Хрорика и не привезли сюда.

– Да, но теперь-то ты здесь. И люди вроде Торвина – он не во вред тебе, но все равно должен бы соображать – люди вроде Торвина ходят и рассказывают, что ты сын богов и тот, кто пришел с Севера, и уж не знаю, что еще. У тебя бывают видения, ты сам встречаешься в видениях, Хагбарт что-то говорит, а Виглик добавляет. Ясно, что люди прислушиваются. Потому что есть одна штука, над которой никто не может посмеяться, как над бабкиной сказкой: ты трэль, который стал королем, этому я сам свидетель. Ты отодвинул Альфреда в сторону, а он богорожденный, происходит прямиком от Одина, даже англичане это признают. Ты прогнал короля франков. Что против этого предсказания каких-то там гадалок? Разумеется, Рагнхильда думает, что ты опасен. Вот что ее заботит.

– Что там готовится на завтра? – спросил Шеф.

– Жрецы Пути соберутся в священный круг. Будут решать насчет тебя. Тебя там не будет. И меня тоже.

– А если они решат, что Торвин ошибся? Наверняка они тогда смогут от меня отвязаться и отпустить домой. В конце концов, ведь я поддерживаю Путь, я ношу амулет, я помогал им утвердиться в бывших христианских землях. Любой жрец Пути всегда может запросто приехать в мое королевство и будет желанным гостем, и научится новым искусствам, и даже более того, – добавил Шеф, вспоминая, о чем недавно разговаривал с Уддом.

– А если они все-таки решат, что ты тот, кого они ищут?

Шеф пожал плечами.

– Если миру и суждены какие-то перемены, я бы предпочел начать их в Англии, а не застрять здесь, куда никто не приезжает.

Бранд нахмурился, недовольный таким отзывом о Норвегии.

– А если они решат, что ты не тот, кого они ищут, а только притворяешься им? Или еще того хуже, что ты соперник и враг того, кого они ищут? Так думает Вальгрим Мудрый, и у него есть доводы. Он уверен, что великий перелом в мире, после которого падет власть христиан, должен прийти от Одина. А ведь все согласны, что тебя послал не Один. – Он ткнул Шефа в грудь могучим перстом. – Хотя ты с головы до пят выглядишь так, как надо, с твоим одним глазом и этим проклятым копьем. Вальгрим думает, что ты – угроза для замыслов Одина. Он постарается, чтобы тебя за это приговорили.

– Итак, Вальгрим думает, что я угроза для замыслов Одина. А Рагнхильда думает, что я угроза для будущего ее сына. И все потому, что я научился делать катапульты и арбалеты, сплетать веревки, ковать шестерни и пружины. Им следовало бы понять, что подлинная опасность – это Удд.

– В Удде всего пять футов роста, – проворчал Бранд. – Его никто не считает опасным, потому что его никто даже разглядеть-то не может.

– Тогда поберечься стоит тебе, – ответил Шеф. Он задумчиво произнес слышанное им от Торвина:

У каждой двери оглядись,
Когда враги в чертоге каждом.

* * *

В сумерках высоко в горах сидел человек, который когда-то пожертвовал удачей своей семьи, который чувствовал, как удача уходит у него из рук. Некоторым людям доводилось увидеть hamingja, удачу какой-нибудь семьи, земли или королевства: обычно это была гигантская женщина, полностью вооруженная. Олаф такого не видел. Но тем не менее он ощущал, как удача уходит от него. Это из-за того, что ушла удача, умер его сын Рогнвальд Великодушный. Рогнвальда убил собственный отец.

Сейчас несчастному отцу приходится решать, не была ли его жертва напрасной. Появился этот пришелец, одноглазый. Олаф видел, как он сошел на берег, как его приветствовали жрецы Пути и эта опасная шлюха, невестка Олафа. Даже на расстоянии Олаф ощущал, насколько вокруг одноглазого все пропахло удачей. Ее было так много, что она пересилила удачу рожденных Одином королей Уэссекса. Теперь она легко могла пересилить даже предназначение, которое Олаф предвидел для семьи своего сводного брата. Потому что будущее, как прекрасно знал Олаф, не предначертано, это вопрос возможностей. Иногда возможности не осуществляются.