Крест и клинок

— Что он сказал? — спросил Бурдон.

Ибрагим перевел, и вид у него был обиженный:

— Дедушка говорит, что его принимают за дурака. Либо это так, либо караван ходит по кругу, и мы вернулись туда, где были вчера.

Бурдону стало стыдно.

— Пожалуйста, попроси у деда прощения за меня. Я не хотел дурного. Просто я всю жизнь прожил среди негодяев и шарлатанов и всегда всех подозреваю в обмане.

Но когда караван пересек гряду низких каменистых холмов и Ибрагим, подъехав к Гектору, сказал, что, по словам дедушки, отсюда должен быть виден долгожданный источник, — даже Гектор усомнился в старике. Он напрягал зрение, но не видел ничего, кроме пустыни. Та по-прежнему расстилалась во все стороны, голая, однообразная, совершенно безжизненная. Даже обманчивого блеска далеких миражей, которые так часто заставляли думать, что впереди лежит озеро, — даже этого не было. Но тут его верблюд перешел на рысь, а через несколько шагов пустился в бешеный галоп. Все остальные верблюды тоже побежали. Они рвались вперед ревущей, беспорядочной массой. Едущий впереди Ибрагим гнал своего верблюда еще быстрее, вздымая облака пыли. Три мили бешеного галопа, и вот Ибрагим остановился, спрыгнул на землю и принялся разгребать песок. Он отбросил покрышку из верблюжьих и козьих шкур. Под ней песок, закрытый от солнца, был влажным. Ибрагим и другие погонщики верблюдов выкапывали корыта, на несколько дюймов наполненные водой, а изнывающие от жажды верблюды начали толкаться и лягаться, кусаться и теснить друг друга, чтобы напиться. Лицо Ибрагима под огромной копной волос расплылось в широкой усмешке.

— Дедушке снова удалось, — радостно объявил он. — Худшее позади.

Когда верблюды утолили жажду, Ибрагим попросил Дана, Гектора и остальных проехать с ним немного дальше.

— Там есть второй источник, получше, примерно в часе езды. Я покажу вам, как мы умеем пользоваться дарами пустыни. Пора устроить праздник и пиршество.

— Только прошу тебя, не надо больше никаких кишок, — простонал Бурдон.

— Нет. На этот раз у нас будут жареные страусы.

И конечно — едва они приблизились к следующему источнику, стая страусов, десятка два птиц, сбежала оттуда. Огромные птицы мчались по пустыне, расправив крылья. Гектор видел страусов в императорском зверинце. Но вот так, на воле, — впервые.

— Мы никогда не сможем подобраться к ним на выстрел, — сказал он Ибрагиму. — Они бегут быстрее, чем лошадь в галопе.

— А мы поступим иначе, — ответил юноша. — Птицы предпочитают пить из этого источника. Нам остается только выкопать в песке ямки, где вы заляжете с мушкетами. Птицы боятся верблюдов, поэтому я с ними вернусь к каравану и приведу его сюда в сумерках. Хорошей охоты!

Засада удалась на славу, вопреки опасениям Гектора. Он и три его товарища подготовили свои укрытия. Не прошло и часа после ухода Ибрагима, как из пустыни, не ведая об опасности, явилась стая страусов. Спрятанные мушкетеры выждали, пока огромные птицы не стали легкой мишенью. Первый залп уложил трех страусов. А когда глупое стадо пришло снова, охотникам удалось добыть еще четырех. В тот вечер караванщики вкушали пищу лучшую, чем за все минувшие недели, и Гектор уснул на мягком песке. Он объелся страусятиной.

Его разбудил крик боли. Он сел, чувствуя легкую слабость, и огляделся. Глазам нужно было привыкнуть к полумраку. До рассвета оставалось еще несколько часов, но луна уже взошла и давала достаточно света, чтобы увидеть, что весь лагерь всполошился. Дан уже был на ногах, с пистолем в руке. Верблюды, которых стреножили и поставили на колени, натягивали свои узы, пытаясь подняться. Они испуганно ревели и стонали. Кто-то тревожно кричал. Вдруг какая-то фигура мелькнула между Гектором и дотлевающим костром. На миг ему показалось, что это джинн, один из призраков, о которых рассказывал Ибрагим, злой дух, который бродит по пустыне, принимая разные облики — то человека, то какого-нибудь животного, то пыльного смерча. Этот был в обличье человека, светло-серого с головы до ног, изможденного и совершенно голого. В обеих руках у него было копье, а шевелюра — длинная и грязная. Фигура взглянула на Гектора, и глаза ее на миг сверкнули в лунном свете. Только спустя несколько секунд Гектор понял, что он смотрит на вора пустыни.

Нападение закончилось прежде, чем караванщики опомнились. Исчезли два верблюжьих седла и несколько полосок сушеного мяса. Один из верблюдов истекал кровью от глубокой раны — вор ударил его в плечо копьем.

— Этот разбойник, наверное, хотел искалечить животное, чтобы нам пришлось оставить его здесь, — мрачно заметил Ибрагим.

Он стал звать деда, чтобы тот ощупал рану, и когда ответа не последовало, пошел туда, где у колючего куста старик лег спать. Он нашел старика в сидячем положении и почти без сознания. Абдулла, с его обостренным слухом, видно, первым обнаружил воров, когда те прокрадывались в лагерь, и попытался предупредить. Его безжалостно ударили по голове.