Крест

Тогда же я впервые увидела морскую рыбу камбалу и с интересом смотрела, как ее разделывают. Нашу рыбу больших размеров мы разделываем совсем не так. Этому делу я научилась у мамы и мастерски справляюсь даже с полутораметровыми тайменями. Несколько раз я упрашивала папу взять меня на рыбалку с ночевкой. У нас было две лодки и подвесной мотор. Однажды я его всё-таки уговорила, и он согласился взять меня с собой. Папа собрал спиннинг, еду и мы отправились в путь. Воды я уже не боялась, хотя по-прежнему плавать не умела. Папа хорошо знал места обитания ленков и тайменей. Обычно он «ходил» на реку Улькан, которая впадала в Киренгу. Вода там была холодной и очень чистой. Даже на большой глубине видно было дно реки и рыбу, проплывающую мимо-сорогу, ельца. Он выбрал нужное место и причалил к берегу. Пока он занимался своим делом, я обследовала окрестности. Заходила в лес недалеко от берега, собирала жарки – ярко-оранжевые, похожие на меленькие солнца. Было много цветов, названия которых я не знаю. Но таких красивых я потом нигде не видела. Если попадалась земляника, собирала ее. Лакомилась черемшой. Попадались саранки. Выкапывала и ела сладковатые корни, похожие формой и такими же дольками на чеснок. Когда надоедало, садилась на берег и смотрела на воду. Река была быстрой, со множеством перекатов. Рыба «играла», как говорил папа. Выпрыгивала из воды, и, изогнувшись, сверкнув серебристой чешуей, падала в свою родную стихию. С наступлением темноты, папа разводил костер, мы варили уху или запекали ленков на углях. В котелке кипятили чай или просто пили воду из реки и ложились спать. Папа расстилал телогрейку прямо на каменистый берег, другой накрывал меня. Для поддержания костра мы заранее приносили сухие ветки, и папа время от времени подбрасывал ночью их в огонь. О том, что на нас может набрести медведь, я не думала. У папы всегда было с собой ружье. Вообще страшных случаев, о которых долго говорили жители, было немало. Но я была с папой и чувствовала защиту. С рассветом папа вновь брался за спиннинг, а я готовила немудреный завтрак из припасов, взятых из дома. Утренняя свежесть, первозданная тишина, таинственный таежный лес и река, играющая волнами – все это вносило какое-то умиротворение и душевный покой. Запечатлелось в моей памяти навсегда и я, словно кинопленку, прокручиваю эти часы блаженства и радости.

Но папа редко брал меня в такие походы на ночь. Был все-таки риск, тайга и сибирские реки – вещь непредсказуемая. Нередко случались нападения медведей на людей, таинственные исчезновения рыбаков. Мы, дети, с замиранием сердца слушали подобные рассказы. Да и очень досаждала мошка. В то время не было еще специальных препаратов от комаров и гнуса. Спасались в основном сетками. Они сделаны в виде шляпы, их мелкие ячейки не дают комарам и мошкаре проникать к лицу. Но руки, ноги открыты летом и мы, дети, всегда были покрыты болячками от расчесов, тучами летавшего гнуса, который досаждал не только людям, но и животным. А этим летом как раз погибли две молоденькие фельдшерицы, приехавшие из города в таежную деревню на практику. Они пошли в лес «погулять» и заблудились в таежных дебрях. Их тела нашли в ужасном состоянии. Рассказывали, что покрыты они были черной толщей мошки, а под ней – сплошное кровавое месиво. Подобных историй хватало. Случалось, и охотники погибали или получали тяжелые увечья от неравной схватки с «хозяином тайги».

Мы, дети Сибири, получали практические уроки поведения в лесу. Нельзя просто так, без надобности, ломать ветки, деревья, брать нужно только то, что необходимо тебе для выживания. Нельзя громко кричать в тайге. Папа говорил: «Хозяину не нравиться». Когда мы спрашивали: «А хозяин, это медведь, да?». Папа уклончиво отвечал: «Хозяин – это хозяин». Чтобы охота или рыбалка была удачной, нужно было задобрить лесных духов, повязать на одно из деревьев красивую ленточку или лоскуток.

Однажды мы всей семьей поехали на Окунайку. Это небольшая речка с целебными ключами, бившими из-под земли. Сейчас там обустроенное место типа курортной базы. А тогда все желающие приезжали в любое время и на любой срок. Ставили кто палатки, кто временные шалаши и сами лечились водой и целебной грязью. Все деревья вокруг этого местечка были сплошь увешаны разноцветными ленточками. Мы тоже повесили свою, чтобы духи помогли удачно полечиться и оградили от всего дурного. Ругаться плохими словами в тайге тоже запрещалось.