«Крещение огнем». Том II: «Борьба исполинов»

То есть во главе страны оказались, по сути, случайные люди со смешным «высшим образованием». Оценить реальное состояние Советского Союза, обозреть его научно-технологические и военные возможности они не могли по определению. Не могли они видеть и уязвимых мест противника, его слабостей. Зато одно они знали точно: Запад живет лучше нашего.

Самое же интересное состоит в том, что при Г. сформировалась особая «пятерка» для стратегического управления страной, но ни один ее член не входил в «интеллектуальный штаб» Горбачева!

Дело было так: при Брежневе важнейшие вопросы решала коллегия из пяти столпов власти: глав Минобороны, МИД, секретаря ЦК по оборонным вопросам, главы КГБ и председателя Военно-промышленной комиссии при Совете министров СССР.

Она определяла направление гонки вооружений и ходы в ней. При Г. «пятерку» возглавил Лев Зайков, в свое время возглавлявший ленинградское радиоэлектронное объединение «Ленинец». Словом, достаточно компетентный технократ. Но ни Зайков, ни его коллеги по «пятерке» (главы Минобороны и КГБ СССР) не стали членами «мозгового треста» товарища Г.!

Ранний Горби пытался построить управление экономикой страны по образу и подобию Военно-промышленной комиссии Совмина. При нем были созданы бюро правительства по машиностроению, топливно-энергеотическому и химическому комплексам, агропрому и социальному развитию. И опять-таки их руководители не вошли в ближнюю команду Горбача. Дальше Г. назначит высших партийных чиновников курировать целые направления. Скажем, Зайков займется машиностроением, оборонкой и строительством. Долгих — тяжелой промышленностью, энергетикой, транспортом и связью. Легкой индустрией и торговлей — Бирюкова. Никонов — агропромом. В то же время секретарь ЦК Разумовский стал отвечать за работу с кадрами, а пресловутый Яковлев — за идеологическую работу, внешнеполитическую пропаганду, развитие культуры и искусства. (Р. Пихоя. Указ. соч., с. 55–56.)

Как видите, те, кто занимался более или менее реальным делом и мог хотя бы теоретически видеть возможности страны, в ближний круг доверенных лиц Горбачева не попали. Там оказался только А. Яковлев — разрушитель СССР.

Вот и получилось, что в самый ответственный, переломный момент холодного психотриллера (Третьей мировой) наша страна оказалась буквально без нормальных мозгов. Верхушка СССР действительно уподобилась командующему, который не знает, сколько у него войск на самом деле, что лежит на складах и что делают его ученые в лабораториях. Американские враги могли строить эффективные стратегии, формировать свою модель будущего и управлять ходом истории, а мы не могли. Немудрено, что противнику к 1985-му удалось деморализовать советские верхи и внушить им мысль о безнадежном положении Союза. Смешно читать воспоминания, где советские элитарии уже в середине 80-х стенают по поводу развала экономики СССР. Блин, уроды хреновы! Вас бы тогда перенести в годик этак 1993-1994-й, чтобы вы увидели, что такое настоящий развал!

Мы не зря, читатель, посвятили столько места проблеме управления и интеллектуальной системы в СССР. Ибо без понимания их слабости невозможно понять, что на самом деле происходило в стране с приходом Горбачева и его кособоких, диссидентствующих «интеллектуалов».

Без царя в голове: метания Кремля-85

Усилием мысли возвращаюсь в 1985-й. Переношусь сквозь пространство и время. Вхожу в свою юношескую комнатенку в большой квартире. Мы жили тогда в доме на тихой одесской улице Ленинского батальона. Ближайшая остановка троллейбуса — Шампанский переулок на оживленном проспекте Шевченко.

Сяду в кресло своего большого рабочего стола. Проведу рукой по выпуклым клавишам стереомагнитофона «Весна-211». Щелкну одной из них, преодолевая тугое сопротивление пружины. Мигнут красные индикаторы, дернутся стрелки уровня звука. Оживут большие черные колонки, и из них польются звуки. Заиграет медленное вступление к «Shine on You Crazy Diamond» — первой композиции альбома «Пинк Флойд» 1975 г. Помните, где на обложке безупречно одетый джентльмен с волевым лицом Джеймса Бонда пожимает руку объятому пламенем человеку.

«Засияй, сумасшедший алмаз!» — поет мне Роджер Уотерс. Положу подбородок на ладонь, смахну поневоле набежавшую слезу. «Помнишь, когда ты был молод, то сиял, словно солнце?»