Крещатик № 94 (2021)

Мысль о покойном Олеге огорчила Владимира своей бесчувственной наглостью. Он вспомнил утро, гроб, венки, цветы у парадного, людей в траурных одеждах, автобус с чёрными лентами. «Вот по этому проспекту они ехали на кладбище, – печально думал Лутковский. – Те же люди, спешащие, гуляющие, не обращающие внимание на мелочи. Те же дома, в которых любовь, ненависть, страх, осмысление, смерть и продолжение жизни. Всё это – среда, в которой живёт и умирает человек. Дальше могильные плиты, ограда. Там для Олега бесплатный участок для погибших солдат».

– Ты знаешь, – обратился к нему Ленц, – мне сейчас сон приснился, в котором Юра Мельник тащит по коридору военкомата грузовичок с дерьмом.

– Нормальный сон, к деньгам, – усмехнулся Лутковский.

– Да, но я в сновидении был водителем этого страшного грузовичка. Мельник с неуклонной волей тянет гружённый транспорт за верёвочку, а я, в свою очередь, рулю, пытаясь безуспешно переменить маршрут движения и не попасть в страшную лабораторию для анализов кала и прочего.

Лутковский весело засмеялся:

– Твой сон, Марк, гораздо интересней и апокалиптичней моих видений, – сообщил он сонно улыбающемуся другу.

– А у тебя что? – поинтересовался Марк.

– У меня зомби на кладбище, которое совпадает с границами Украины, – сообщил Лутковский продолжая невольно додумывать свой сюжет.

– Ну, это так, чепуха, – махнул рукой Ленц. – Ты способен на большее. – Слушай, давай здесь выйдем, пройдёмся пешком до твоего дома. Тут всего квартал. Развеемся в прогулке, – предложил Марк.

Расплатившись с молчаливым водителем, друзья выбрались из салона автомобиля. Ощутив свободу от тягучего этапа автомобильной пробки, невольно потягиваясь и разминаясь, они немало воспряли духом, и вдохновившись этой переменой, уверенно зашагали по направлению к дому Владимира.

– Хорошо, что сейчас вышли, надоела эта дёрганая езда, как на конвейере, – сказал Марк. – Когда добрые люди пьяны, но едут не быстро и не с ветерком, это мучение.

– Точно, – подтвердил Лутковский. – Для человека выпившего, пробка – это ад. Так что радуемся свободе.

– И кстати, ещё каштаны не отцвели. Пройдёмся по нашему светлому Киеву, – сказал Ленц в неудачной попытке в прыжке дотянуться до соцветия каштана.

– А жаль, что Сикорский с нами не поехал, – с сожалением сказал Лутковский.

– Да ладно. Пусть спешит наш Феликс по жизни. Мы вольные сегодня. Гуляем.

– А куда, кстати, гуляем? – спросил друга Сикорский. – Можно обратно к Ане в магазин, можно ко мне, а можно в голубую «Булочную».

– Какой страшный выбор, – картинно погрустнев, сказал Марк, – смотри, какое убогое пространство, в которое мы себя загнали. Здесь не развернуться духовным титанам вроде нас. На этой мизерной площадке можно только убить время. Ты чувствуешь, Володя, какая это тривиальная задача для смертного существа?

– Чувствую, – с удовольствием подержал этот разговор Лутковский. – Остаётся только надеяться, что время – это временно. Как всё искусственное, т. е. сотворённое по воле разума.

– Тогда давай убьём диктатуру разума обильными возлияниями, – решительно пропел Ленц, увлекая скорым шагом друга за собой в магазин.

Расплатившись на кассе и выйдя во двор, друзья решительно отправились к дому Владимира, дабы уже в стационарном, респектабельном состоянии решить все волновавшие их вопросы. Они заготовили для себя немало волнующих тем, касающихся волнующих их вопросов, которые охватывали темы не только социологии, геополитики и свободы воли, либерти над инстинктами примата. Друзья уже видели клубок противоречий в каждой простой вещи и даже начали было осмысленно рассуждать о метафизическом значении простой, но качественной закуски к крепким алкогольным напиткам, как Ленц неожиданно остановился и весело сказал: – Смотри, прямо к нам поп идёт, – Лутковский внимательно посмотрел на идущего к ним навстречу человека в рясе, и посерьёзнев, пояснил другу: – Это Батон, мой одноклассник.

18

Человек в рясе действительно приближался к друзьям. Лутковский неуверенно, стесняясь вышел ему навстречу и пожал протянутую священником руку. Ленц, внимательно наблюдая за встречей, вытащил сигарету из пачки, но так и не закурил её, прищуром оценивая нового для себя человека.