Крещатик № 94 (2021)

– Весело у вас, но не могу, – с завистью сказал Сикорский.

– Поехали, – хмельно настаивал Ленц.

– Я вечером телевизор включу и тоже увижу пидоров.

– Там, кстати, среди них и Володю заметишь, – рассмеялся Ленц.

– И что ты там комментировал? – спросил Сикорский.

– Да ну вас всех в жопу, – обиделся Лутковский и толкнул Марка в плечо.

17

Такси наглухо завязло в автомобильной пробке, и в этом нервном, тяжёлом передвижении, метании, сознание Лутковского заполнилось липкой, тягучей тревогой. Ему стало неуютно в присутствующей действительности. И дело было даже не в дорожном заторе, а в общем предчувствии чего-то ненужного, нелепого, того, что, возможно, останется неприятным воспоминанием на всю жизнь. Он посмотрел на Марка. Тот небрежно и не настаивая пытался разговорить таксиста на общественно-политические темы, но пожилой мужчина, управляющий подержанным «Ауди», рассудительно помалкивал. В конце концов Марк отстал от водителя и даже заснул. Лутковский не стал будить товарища и дал ему время проспаться. Марк, время от времени вздрагивая, просыпался и проклиная затор, жару, менеджеров, закончивших офисную работу и заполнивших трассу, засыпал вновь.

Не отвлекаемый пустыми разговорами, Лутковский замер на неопределённой мысли о перспективе ближайшего будущего. В этом расфокусированном состоянии он перебирал варианты развития событий и всегда ловил себя на мысли, что хочет отделаться от Ленца. Он смущённо отгонял от себя это навязчивое желание. В беспокойном, хаотичном состоянии Владимир внимательно посмотрел на замершее лицо спящего друга и тут же внезапно вспомнил его слова об убийстве человека, которые он недавно сказал в компании с Сикорским. Лутковский поморщился от этого воспоминания и мгновенно для себя объявил этот эпизод пьяной брехнёй. Это воспоминание настолько расстроило Владимира, что он даже с досады толкнул в бок Ленца, чтобы прояснить этот нелепый разговор. От толчка Марк замычал, но не проснулся, и Лутковский, поняв, что подобные расспросы при водителе такси были бы неуместны, не стал больше тормошить друга. Обдумывая, переживая все эти события, Владимир снова на некоторое время погрузился в заторможенное стояние, некий ступор. Он не был расслаблен, но в тоже время он отсутствовал в общей реальности. Его сознание внимательно фиксировало цветные пятна трасы и звуки города, но вся эта сумма событий и впечатлений не провоцировала ни одной связной мысли Лутковского. Он просто, не задумываясь, молча, внимательно смотрел в безликое пространство проспекта.

При очередном нервном толчке автомобиля Владимир как бы очнулся и осознал, что наблюдает за окнами маршрутки, двигающейся параллельно с такси, но наблюдения эти не сфокусировались в отвлечённые образы и картинки, которые обычно появлялись в его фантазии. Здесь люди на расстоянии перестали интересовать его. Он весь был занят, поглощён своими мутными переживаниями. Лутковский попытался отделаться от этого гнетущего состояния, сконцентрировавшись на образе самой симпатичной, как ему показалось, пассажирке маршрутки. Он попытался мысленно заговорить с ней. Девушка, по видимому, сетевой менеджер, удивлённо посмотрела на Владимира и тут же с видимым неудовольствием отвернулась от него, картинно сосредоточив своё внимание на тексте из гаджета. Владимир решился мысленно заглянуть в чтение девушки, в надежде узнать в нём какое-либо литературное произведение, и таким образом опознать характер, личность человека, но текст оказался плохо сочетаемым набором слов. «Мир, котики, дружба, зомби», – эти слова, вернее, последнее слово, взволновали Лутковского. Он понял, что менеджер знает о нём всё. Мало того, девушка, девица внимательно следит за его деятельностью и деятельность эту явно не одобряет. Курируя производство небоевых, городских зомби она отвечает перед Экспериментом за приемлемый социологический климат своего района, к которому адресно относится и его, Лутковского, дом, вернее квартира. Все странные разговоры, Ленц, Сикорский – всё это ей известно, структурированно и доложено по вертикали на верх. Там, Верховным зодчим Малого Эксперимента для локализации и ликвидации очага неверия в народные усилия и мерзости разложения монолитного общества на отдельные личности принято решение о корректном зомбировании всех упомянутых персонажей. Для этого в предел локации неблагонадёжных комиссован Олег Глота, который добровольно трансформировался в зомби путём внутривенной инъекции галлюциногенного препарата, добываемого из мозгов новостных ведущих, дикторов, диктующих праведную волю то разгневанного, то расслабленного народа. Под воздействием этого препарата видения зомби способны воплощаться в реальность, радикально меняя, адаптируя её под задачи Эксперимента. Таким образом, действительность – это настроение Верховного зодчего. Но Лутковский точно знает, как это настроение можно контролировать. Итак, Глота становится ключевой фигурой апокалиптического мира, на полюсах которого находятся Великий зодчий и Владимир Лутковский. Именно это противостояние определит историю человечества.