Крещатик № 94 (2021)

– Ты не прав, Володя, – убеждённо ответил Ленц. – Эмоциональная невысказанность очень опасна. Такое, бывало, наворотишь в себе месиво, что отравиться от собственных мыслей можно. Это ведь только кажется, что человек молчит. А на самом деле постоянно лясы точит и в большей степени со своим воображением. Доказать самому себе, что ты круче всех – милое дело. Уверен, что большинство людей, задумчиво идущих или едущих по городу, спорят с воображаемым персонажем – родственником или другом, но в исконном варианте с самим собой.

– Марк, ты за всех-то не расписывайся, – сказала Аня.

– Ну хорошо. Вот ты в машине едешь. Или идёшь куда-нибудь, о чём думаешь? – спросил Аню Ленц.

– Не переживай, – ответила Аня, – исключительно о тебе. Кстати, а где ты пропадал? С зимы тебя не видела. Или с весны, не помню.

– Он под Донецк консервы возил и проповеди пастырей, – ответил за Ленца Лутковский. – Я же рассказывал тебе.

– Если бы ты говорил мне, я бы запомнила, – веско ответила Аня. – А почему пастыри сами туда не ездят? – спросила она.

– Ездят, – нехотя ответил Ленц. – По крайней мере, одного я видел.

– Слушайте, давайте я с вами выпью. За возвращение.

– Я не воевал, Аня, – рассмеялся Ленц.

– А что ты там делал?

– Пердел да бегал.

– Слушай, не пошли, – обиделась Аня, слегка покраснев. – Что это за юморок у тебя туповатый появился?

– Ладно, Аня, не обижайся на это. Просто сорвалось…

В магазин зашёл пожилой человек и, не обратив внимания на Ленца и Лутковского, попросил у Ани налить полуторалитровую бутыль портвейна. Пока Аня отпускала вино, покупатель напряжённым, доверительным шёпотом сообщил ей о скандальной смерти Олега Глоты, не называя, впрочем, ни имени, ни фамилии, которые, по всей вероятности, не знал. Со слов этого информатора выходило, что из-под Донецка приехал солдат и сразу повесился. Аня посерьёзнела и, отпустив клиента, мрачно спросила:

– Вы с похорон, что ли?

– С чего ты взяла? – мрачно буркнул Ленц.

– Не знаю. Странные вы какие-то сегодня. И цветы эти, – Аня подозрительно покосилась на букетик в пивной кружке.

Лутковский хотел что-то сказать, но Ленц перебил его:

– Вовкин сосед от передоза помер. Представляешь, с войны вернулся, а тут накрыло парня. Но на похоронах мы не были, – торопливо добавил Марк.

– Какой сосед? – обратилась к Лутковскому Аня.

– Олег Глота. Может быть, знаешь, – ответил Владимир.

Аня задумалась. На лбу у девушки собрались морщинки, глаза затянула тревога. Она покачала головой.

– Не помню, – сказала она. – А как он выглядит?

– Да как выглядит, – пожал плечами Лутковский. – Обыкновенно. Рост средний. Волосы тёмные… Что ещё? – Владимир смущённо задумался. – Одежда как одежда. Такая как у всех одежда. Шарфик «Динамо» только…

– С шарфиком помню, – всплеснула руками Аня. – Надо же.

– Может, не того помнишь? – недоверчиво усмехнулся Лутковский.

– Того, – уверенно вмешался Ленц. – Футболка, штаны, шарфик, семечки, сорт пива, бабы, разговоры. Всё у них одинаковое.

– У кого это у них? – недовольно спросила Аня.

– У фанатов.

– Ну, знаешь, мой папа тоже болельщик.

– Я не о болельщиках говорю, Анюта, а о фанах, ультрас, – перебил Аню Ленц. – И неважно, чего они фанаты – мотоциклов, рок-группы или футбольной команды – это люди в ареале своих кумиров, и выйти из этого ареала очень сложно.

– Расскажи, что у вас просто, – усмехнулась Аня. – Тоже за километр видно, что художник или писатель. И одеваетесь одинаково, и говорите тоже. Так что не надо на других херню всякую говорить. Просто не сотвори себе кумира.

– Не сотвори из себя кумира, – громко и торжественно сказал Лутковский, как будто его осенило, и, запнувшись на фразе, он неожиданно икнул.

Зазвенел колокольчик, дверь открылась, и в магазин протиснулся очень толстый человек.

– Здрасте, – фамильярно сказал он и близоруко прищурился, разглядывая Ленца и Лутковского.

11

Это был человек небольшого роста при выдающихся телесных габаритах, с копеечным немигающим взглядом, крупной залысиной и беспокойным поведением. Даже стоя на месте и вглядываясь в наших персонажей, он заметно волновался, по крайней мере, визуально создавалось именно такое впечатление. На нём была футболка с Тарасом Шевченко в камуфляже и разгрузке. Кроме того, Кобзарь держал в руках винтовку М-16. Мужчина вытер о футболку руку, улыбнулся и протянул ладонь в сторону Ленца и Лутковского.

– Привет, – обрадовано сказал он. – Не ожидал вас здесь увидеть.

– Привет, Аркаша, – удивился Ленц. – И я тебя не ждал здесь. Каким ветром?

– По работе, – кратко, но не без гордости ответил толстый мужчина. – Я теперь на телевидении, – добавил он с напускным равнодушием.

– Кириченко, не мути, – недружелюбно сказал Лутковский. – На каком телевидении? Кто из идиотов тебя туда забрал и что ты здесь ищешь?

– А что ты стартуешь сразу? – обиделся на Лутковского Аркадий. – Ну, Паша Онисько устроил на «плюсы». Он сейчас…

– Знаю, где он сейчас, – прервал рассказ Аркадия Лутковский. – А здесь чего? Нас искал для интервью?

– Нужны вы кому-то, – высокомерно хмыкнул Кириченко. – Тут герой войны с собой покончил. Застрелился.