Крепостной шпион

Пока хозяин особняка занимался расшифровкой, Михаил Валентинович Удуев сидел напротив, молча наблюдая за ним. Ротмистр мог спуститься в гостиную и подождать там, но даже сама мысль о картах показалось ему теперь пустой и противную.

Казалось прошло очень много времени. Внизу всё там же играла музыка. Наконец Константин Эммануилович отодвинул от себя листок с тайнописью и удовлетворённо сообщил:

   — Готово, — он показал ротмистру лист с получившимся после расшифровки текстом. — Хотите я Вам вслух почту?

   — Разрешите я сам, — Удуев принял листок из рук бусы и просто въелся в него глазами.

Почерк Константина Эммануиловича был красив и графически точен.

Прочитав один раз, ротмистр взялся читать сначала.

«Донесения ваши получил. Ими вполне удовлетворён. Покуда нет надобности пользоваться, но нужно прокурора, а также камергера Его Величества припугнуть. Пусть они будут готовы на всякий случай. Сделайте это осторожно и без нажима. Очень плохо, что о княгине Ольховской нет ничего нового. Нужно нажать на человека в её доме. Пусть слушает и смотрит лучше. Помня вашу просьбу, для выполнения особо жестоких поручений высылаю вам человека и зверя. Зверя нужно беречь и холить. Зверь дорогого стоит. Того же человека, что принесёт зверя в мешке за плечами можете не щадить, а нагружать любою чёрною работой. Зверь может пролезть в любую самую малую щель и всё что потребуется подслушать или украсить. При надобности он может убивать быстро и ловко, потому, что ремеслу убийства обучен. Говорить сей зверь не может, но всё понимает, что будет сказано и абсолютно предан. Приказ выполняет с первого разу. Прошу также учесть, что зверь требует специального, привычного для него обхождения. Хоть он и может путешествовать в мешке за плечами, но жить должен в специальной маленькой комнате. В комнате должны быть плиты на полу и мебель соответствующего размеру. Также и вся мелочь должна быть того же размера: кружки, миски, подсвечники, одежда».

Увидев, что ротмистр прочёл Бурса сказал:

   — Дело это не новое. Ещё при Елизавете Петровне на Северном море, на одном из островов, в католическом монастыре стали выращивать этих уродов. Честно говоря, я думал, что их больше не осталось — их было всего около сотни. Отцы-иезуиты занимались продавали для европейских дворов.

   — Русские компрачикосы? — спросил Удуев.

   — Не совсем, — Бурса опять поднялся и расхаживал по кабинету. — Компрачикосы выращивали шутов для забавы. В монастыре иезуитов воспитывали уродов специально для воровства, подслушивания, убийства. Хотя и для забавы конечно тоже.

   — Я видел, меховщики устроили у себя в подвале маленькую кукольную комнату, — сказал Удуев. — Честное слово, это поражает воображение. Неужели эти карлики не могут жить в иных условиях?

   — Я специально занимался этим вопросом, — отозвался задумчиво Бурса. — В отличие от настоящих компрачикосов, в нашем монастыре не сажают младенцев в колодки, как это делалось в Испании. Переделывают их совсем другим способом: трёхмесячному ребёнку надрезают жилы, иначе разрастаются кости. Потом, в возрасте 4 лет, когда мальчик уже научился хорошо говорить усекается язык. Кроме того, они все воспитаны отцами-иезуитами, приучены к определённому ритуалу жизни и преданны, как Богу, человеку воспитавшему их.

   — А зачем же им такая комната? — спросил Удуев.

   — Они с рождения примчались к подобным условиям жизни. Они безгласны, но умеют читать и писать. Они совершенно неприхотливы, но постоянно жить могут лишь в специально созданных условиях. Они очень малы ростом, но обладают, притом, огромной физической силою.

   — Несчастные существа, — вздохнул Удуев.