Крепостной шпион

   — Воры-ы-ы! — крикнул немолодой протяжный голос, наверное, принадлежащий какому-нибудь старому слуге или камердинеру. — Воры-ы! Лови воров!

Перед Василием оказалось странное, тёмное лицо с такими глубокими впадинами глаз, что при неясном свете оно могло показаться обглоданным черепом. Теперь лицо это обнажилось — на обритом лбу стояло большое клеймо. Крупные печатные буквы.

Ранее Василий Макаров не встречал подобных меток.

Поручик Измайловского полка, получивший своё дворянство как ордена за отвагу в бою, не был грамотен, и не смог понять смысла выжженных букв.

За спиной отворилась дверь. Лестницу обдало дрожащим светом свечей. Тот же голос закричал:

   — Вот он вор! Ко мне, сюда!

Пришлось бежать.

Хоть шапка и оставалась в руках гренадера, человек с клеймом всё же вырвался и оказался на улице минутой раньше.

Когда Василий выскочил через дверь чёрного хода, его уж нигде не было видно.

«Он вошёл за мною в дом и двигался сзади до тех пор, пока не представился подходящий момент, — вдыхая ледяной январский воздух и медленно остывая, соображал Василий. — Убийца тоже не хотел привлекать внимания. Может быть, это любовник Анны Владиславовны?»

Много позже по трезвому размышлению Василий, конечно, отказался от этой вздорной мысли. «Даже если у девушки такого положения есть какая-то любовная связь, что само по себе уже спорно, не может же быть, чтобы связь эта ходила в подобной шапке с клеймом на лбу».

Не сделал и ста шагов Василий заметил тёмную фигуру, шевельнувшуюся в подворотне. Выхватив из ножен саблю, он рванулся туда, готовый изрубить злодея на кусочки, но из подворотни навстречу ему, держась за стенку, выполз Афанасий. Где-то он добыл ещё вина, и удержался на ногах с большим трудом.

   — Сделал предложение руки? — косящими глазами, заглянув в лицо Василия, спросил он. — Ты пять рублей ставил.

Афанасий протяжно икнул. В свете уходящей луны, лицо его различалось с трудом. Он дышал винными парами.

   — Правда, без свидетелей, но обещал. Без свидетелей. Но теперь ты жениться обязан — долг чести.

Мертвецки пьяный гренадер упал бы, если б Василий не подхватил его под локоть.

   — Обманешь теперь. Если обманешь я тебя на дуэль и заколю.

Окна в четырёхэтажном особняке загорались одно за другим, и нужно было уходить.

Спустя, наверное, час оба гренадера, легко миновав охрану, проникли в помещение своей казармы, и, стянув сапоги, повалились на длинные скрипучие постели.

   — Не сделал я предложения руки, — глядя в низкий потолок, сказал Василий. — Отдам тебе 5 руб., выиграл.

   — Да ладно, — отозвался слегка протрезвевший Афанасий. — Откуда у тебя?

Он повернулся на спину, сложил руки на груди и закрыл глаза.

   — Понимаешь, мертвецы эти из головы никак не идут.

   — Какие мертвецы?

   — Да в храме на столах были. Вспомни. Мужик и баба.

   — Насмерть замерзшие?

   — Они.

   — И чё, беспокоит?

   — Да понимаешь, видел я их в кабаке у Медведева, сидели с подлыми. Там ещё такой был в шапке на глазах, он всё подливал.

   — Отравили их, думаешь?

   — Может и отравили. Странное дело — закрываю глаза, и мёртвое женское лицо вижу. Понимаешь?

   — Я тоже женское лицо вижу, — поворачиваясь на бок и втискивая голову в подушку, признался Василий. — Как живое. Локон светлый на виске, глаза голубые-голубые, а на ручке браслет серебряный

Два мёртвых тела, обнаруженных под воротами Спаса, легли началом цепи неприятных событий.

Тяжёлой выдалась неделька после Рождества Христова у жандармского ротмистра Михаила Валентиновича Удуева. Тихо было в северной столице Империи до 2 января. Лёгкий снежок, крепкий морозец, никакого служебного беспокойства и будто прорвало. Четыре поджога за 2 дня, драка на Мойке — мастеровые с солдатами сцепились, 16 убитых. Лавку Афанасьева в ночь на 4 число начисто разграбили, подогнали две телеги и всё вытащили, вплоть до оконных рам. А тут ещё бумагу спустили из канцелярии. Удуев глянул и глазам своим не поверил.

По доносу тайной полиции, вскоре в Санкт-Петербурге можно ждать появления нескольких десятков беглых каторжных. Каторжные по-русски не говорят и не разумеют. Их поимка — дело, не составляющее большой трудности. По сему предписанию всех каторжных изловить живыми либо убить и представить в доказательство тела.

Удуев уж знал о беглых английских каторжниках.

История, с одной стороны, невероятная, а с другой, совершенно обычная для России. Удружила ещё раз русской жандармерии покойная матушка-государыня — подбросила работёнки.

По совету Потёмкина Екатерина Алексеевна решила заселить пустующие степные пространства иностранными каторжниками, будто своих мало. Если вино из Европы да наряды — пусть и убийцы будут иностранными. Увлечённая новой идеей, она выпросила у английского правительства для освоения причерноморских степей, несколько тысяч головорезов, пожизненно приговорённых к каторжным работам.

По счастью, на зов прибыла лишь первая партия весёлых англичан — человек 400. Посол в Лондоне, Семён Воронцов, прежде и сам улаживал этот проект, но, слава Богу, опомнился, и сумел остановить дальнейшее проникновение в Россию иностранных воров и убийц.