КРЕПОСТЬ ТЕЛЬЦОВ

– Оставь! – скомандовал Меххем. Он был рядом с девушкой, острие ножа все также упиралось ей в бок, но взгляд приказчика был устремлен не за калитку даже, а куда-то далеко, за городскую стену, за дальние пределы Земли тельцов.

– Оставь все, уходим, – произнеся это, толстяк подтолкнул девушку к калитке. – В твоих интересах, красавица, двигаться быстро, и улыбаться широко. Мы твои друзья, запомни это, и ты в безопасности ровно до тех пор, пока мы остаемся твоими друзьями. Уяснила?

Найана молча кивнула.

– Отлично, – криво усмехнулся Меххем. – Тогда вперед, быстро! Ашшави, посмотри, нет ли кого на улице.

Осторожно отодвинув засов, Тей выглянул наружу. Он увидел лишь спины горожан, спешивших на шум к Цитадели. Секунда – и последний любопытствующий скрылся за углом.

– Свободно, – сказал Тей. – Теперь куда?

– Направо, к южным воротам, – ответил толстяк. – Надеюсь, туда еще не докатилось. Идем быстро, но не бежим, чтобы не привлекать внимание.

– Что не докатилось? – потребовал объяснений Ашшави, когда они прошли несколько дюжин шагов по Инжирной улице по направлению к городской стене. – Что вообще происходит?

– Это надо спросить у нашей чаровницы, – буркнул Меххем. – Эй, почтеннейшая, что случилось с твоим папашей? Его что, укусил бешеный бык?

– Это тебя укусила бешеная овца, – мрачно ответила Найана. – Пока именно ты ведешь себя как безумец.

– Я?! – вскричал толстяк. – А ты знаешь, что сегодня натворил проклятый Яссен? Велел загнать всех в храм, запереть ворота Цитадели, якобы для того, чтобы никто бесцельным блужданием не осквернил благочиния момента. А потом вместо проповеди обрушился с проклятиями на иноземцев. Ему-де было видение: сам Телец предупредил о готовящемся предательстве и повелел истребить всех чужаков в городе. Ты бы видела, красавица, как бесновались твои соплеменнички, слушая его. Когда стало ясно, к чему все идет, отец Хелоши показал мне тайный выход из Цитадели, и велел нам убираться, ибо не хочет отвечать перед Тельцом за то, что в его доме убили его же гостей. Он смотрел на меня волком, но клянусь, я до самой смерти буду благословлять этого человека. Если бы не он, меня давно прирезали бы как свинью…

– Вздор! – вспыхнула Найана. – Отец знает, что Ярмарка священна! Отец знает, что будет с городом, если соглядатаи донесут Сыну Тельца о притеснениях чужестранцам.

– Соглядатаи! – скривился Меххем. – Их перебили в укромном уголке, я видел трупы тельцов, когда пробирался к лазу в стене. Слышишь эти крики у Цитадели? Пусть пожрет меня Тень, если покойников сейчас не показывают горожанам и не обвиняют иноземцев в убийстве! А потом ту же сказку скормят Сыну Тельца, и он ее проглотит!

– Ты врешь! – взвизгнула Найана, отшатнувшись. – Врешь, сын овцы!!!

– Заткнись! – Меххем сделал движение от которого на боку ее треснуло платье и нож обагрился кровью.

– Не заставляй меня повторять, – зашипел Меххем. – Будешь паинькой – отпущу, когда окажемся в безопасности. А начнешь вякать – порежу на лоскуты. Поняла? Поняла?!!

– Перестань ее запугивать! – крикнул Тей. Поведение Меххема по отношению к девушке бесило его. – И убери нож!

– Еще ты меня учить будешь, безмозглый щенок! – гаркнул толстяк. – Пожалел эту корову? Выберемся – отдам ее тебе, сюсюкай, сколько влезет. А пока мы здесь, я буду поступать так, как мне нужно. И не смей тявкать, я твою шкуру спасаю!

Дальше двигались молча, лишь изредка обмениваясь злобными взглядами. Шум у Цитадели нарастал, становясь громче, отчетливей, набухая огромным, готовым в любую секунду прорваться гнойным фурункулом. Ритм набата все учащался, нагнетая напряжение, подвигая тех, кто его слышал на страшные дела, и вдруг – снова оборвался, и несколько мгновений над городом висела замогильная тишина, тотчас сметенная всеобщим яростным криком. Крик этот, подобно гигантскому аморфному существу, вдруг зажившему собственной жизнью, независимой от исторгнувших его глоток, пришел в движение, потек, побежал, покатился по улицам, круша и сметая все на своем пути, уничтожая всякую жизнь, отличную от той, что его породила. Казалось, сама Арисса взвилась на дыбы, и в буйном помешательстве громит и рвет на куски самою себя.

Со стороны ворот, к которым приближались беглецы, тоже донесся звук – пронзительный, выматывающий душу, воющий скрежет петель, и потом – гулкий удар сомкнувшихся створок.

– Опоздали! – простонал Меххем.

– Что же делать? – Тей вдруг обнаружил, что почти лишился голоса.

– Обратно! – скомандовал Меххем и, ухватив Найану за локоть, развернул ее и подтолкнул в спину. – Назад, бегом! Бегом!

– Теперь-то она нам зачем? – всплеснул руками Тей. – Зачем с ней возиться?