Крепость стрелка Шарпа

Всадник вылетел из седла, как будто его сдернули веревкой. Лошадь помчалась дальше, а Ахмед натянул поводья, развернулся и соскочил с седла. Блеснул нож. Сипаи уже приближались, и они могли принять араба за врага, поэтому Шарп крикнул мальчишке возвращаться. Через несколько секунд юный наездник уже стоял за деревьями рядом с хозяином. Наградой за смелость и ловкость стали сабля, пистолет и кожаный мешок. Чумазую физиономию шрамом пересекала дерзкая ухмылка. В мешке обнаружились две черствые лепешки, дешевые стеклянные бусы и книжечка со странными, непривычного вида буковками. Ахмед поделился хлебом с хозяином, выбросил книжонку, повесил на шею бусы и сунул за пояс саблю. Тем временем драгуны врезались в задние ряды маратхов. Сталь ударила о сталь, кони споткнулись в пыльных вихрях, затрещали пистолеты, брызнула кровь, пика воткнулась в сухую землю — и вот уже враг исчез, и сипаи натянули поводья.

— Ну почему ты не можешь быть настоящим слугой? — спросил Шарп. — Чистить мои сапоги, стирать одежду, готовить ужин, а?

Ахмед, не понявший ни слова, молча ухмыльнулся.

— И кого я заполучил? Малолетнего убийцу. Ладно, паршивец, поехали.

Шарп повернул лошадь к деревне. Они миновали наполовину высохшее озерцо, возле которого на кустах сохло выстиранное белье, и выехали на пыльную главную улицу, выглядевшую непривычно пустынной, хотя из темных окон и занавешенных дверных проемов за ними пристально, настороженно и с опаской следили десятки глаз. В тени под деревьями злобно порыкивали собаки, у дороги копошилась пара кур. Единственным человеком, которого видел Шарп, был голый старик, сидевший в стороне, поджав под себя ноги. На Шарпа он не обратил никакого внимания.

— Надо найти дом. — Ахмед пожал плечами. — Дом, понимаешь? Дом.

Наконец на улицу осмелился выйти деревенский староста, наик. По крайней мере Шарп решил, что это староста. Староста же, решив, что перед ним командир британских драгун, сложил руки, поклонился и щелкнул пальцами, подзывая слугу с маленьким медным подносом, на котором стояла чашечка с араком. От крепкого, обжегшего горло напитка слегка закружилась голова. Староста затараторил, и Шарп остановил его движением руки.

— Не надо. Со мной говорить бесполезно. Я никто. Обращайтесь к нему. — Он кивнул в сторону полковника Хаддлстоуна, въезжавшего в Деогаум во главе индийских кавалеристов.

Пока наик объяснялся с полковником, его солдаты спешились. По загадочному совпадению это событие совпало с исчезновением обеих куриц. Несчастные птицы успели только пискнуть. Хаддл стоун обернулся, но лица кавалеристов изображали полнейшую невинность.

В крепости снова ухнуло орудие. Ядро упало на плато, там, где маршировала британская пехота. Вскоре в деревню вошли драгуны, и Шарп, передав двух позаимствованных лошадок Локхарту, отправился на поиски дома для Торранса. Пройдя улицу из конца в конец, он не обнаружил ничего, что отвечало бы заявленным Торрансом требованиям. В отсутствие дома с огороженным садом пришлось довольствоваться глинобитной лачугой с крохотным двориком. Свое право на постой Шарп закрепил тем, что оставил в главной комнате пустой ранец. Жившая в домишке женщина с двумя детьми в страхе забилась в угол.

— Все в порядке, — сказал Шарп. — Вас никто не обидит. — Женщина завыла и втянула голову в плечи, как будто ожидала, что ее сейчас ударят. — Вот же чертовщина! Неужели в этой треклятой стране никто не говорит по-английски?

Делать до прибытия Торранса было нечего. Можно бы прогуляться, поискать бумагу, перо и чернила да написать письмо в Серингапатам Симоне Жубер, но Шарп решил не перетруждаться. Он снял саблю, расстегнул ремень, скинул мундир и завалился на веревочную кровать.

Крепость снова огрызнулась пушечным выстрелом, прозвучавшим наподобие далекого грома. Шарп уснул.

* * *

Сержант Обадайя Хейксвилл стащил сапоги, и комнату наполнил запах, заставивший Торранса закрыть глаза.

— О господи… — обреченно простонал капитан.

Ему и так было плохо. Накануне Торранс выпил едва ли не целую бутылку арака, потом очнулся от колик и до рассвета то забывался ненадолго, то просыпался в кромешной темноте. Уже светало, когда в дверь робко постучали. Капитан выдал добрую порцию проклятий, после чего как будто провалился на несколько часов. И вот теперь его разбудил Хейксвилл. Словно не замечая запаха, которым поделились с комнатой его сапоги, сержант принялся разматывать портянки. Здесь вонь была посильнее. Более всего она напоминала запах прогорклого сыра, хранившегося пару месяцев в брюхе мертвеца. Торранс подвинул стул к окну и поплотнее запахнулся в халат.

— Жаль Наига, — сказал капитан.

Хейксвилл, с недоверием выслушавший рассказ Торранса о достигшей индийца смерти, был не только опечален этим известием, но и повергнут в ужас сообщением о том, что помощником капитана назначен прапорщик Ричард Шарп.