Крепость стрелка Шарпа

— Там, в ящике, моя одежда, видите? Поройтесь в ней и найдите пистолет. Возьмите его, избавьте меня от своего присутствия, приставьте дуло к виску и спустите курок. Если уж хочется умереть, то так будет быстрее и почти безболезненно.

— Так вы не станете возражать, если я пойду на штурм?

— Возражать? Надеюсь, у вас не создалось ложного впечатления, что мне есть до вас какое-то дело и что ваша смерть станет для меня тяжкой утратой? Уж не возомнили ли вы, что я, едва познакомившись с вами, стану вас оплакивать? Боюсь, ваша смерть не исторгнет из моих глаз ни единой слезинки. Сомневаюсь, что я когда-либо вспомню, как вас зовут. Разумеется, вы можете участвовать в штурме. Делайте что хотите! А теперь предлагаю вам пойти и выспаться. Не здесь — я предпочитаю приватность. Найдите какое-нибудь деревце, и, может быть, под его кроной на вас снизойдет сон. Доброй ночи, Шарп.

— Доброй ночи, сэр.

— И не напустите мошек!

Справившись с муслиновой занавеской, Шарп вышел из дому. Когда шаги его затихли, Торранс вздохнул печально и покачал головой.

— Какой нудный человек. Ты согласен, Дилип?

— Да, сахиб.

Капитан приподнялся.

— Ты позволил ему заглянуть в книги учета?

— Он не спрашивал у меня разрешения, сэр! Сам открыл и посмотрел.

— Ты дурак, Дилип! Чертов идиот! Пустая голова! Я бы побил тебя, да уж очень устал. Может быть, займусь этим завтра.

— Не надо, сахиб, пожалуйста!

— Проваливай к чертям, Дилип! Убирайся! — рявкнул Торранс. — И ты тоже, Брик. Уходи.

Молодая женщина метнулась к двери в кухню. Индиец собрал письменные принадлежности, бумагу, пузырек с чернилами, перья.

— Какие будут указания, сахиб? На завтрашнее утро?

— Выметайся! Я от тебя устал, — взревел Торранс. — Ты мне надоел! Пошел вон!

Индиец исчез за другой дверью, и капитан опустился на подушку. Он и впрямь устал. Устал от безделья и скуки. Делать нечего, пойти некуда. Обычно вечерами он отправлялся в зеленую палатку Наига, где пил, играл и забавлялся с женщинами, но идти туда сейчас, после скорой расправы с хозяином заведения, было бы неразумно. Черт бы все побрал! Торранс скользнул взглядом по столу, на котором лежала подаренная отцом и ни разу не открытая книга. Первый том «Размышлений о Послании апостола Павла ефесянам» преподобного Кортни Мэллисона. Скорее в аду выпадет снег, подумал Торранс, чем он откроет сей устрашающий фолиант. Достопочтенный Мэллисон был его наставником и проявил себя злобнейшей скотиной. Палачом. Любил угощать учеников розгами. Торранс уставился в потолок. Деньги. В конечном итоге все сводится к деньгам. Как ни крути, а решают все они. Добыть денег, вернуться домой и превратить жизнь Кортни Мэллисона в сущий ад. Поставить ублюдка на колени. И его дочь тоже. Уложить эту чопорную сучку на спину.

В дверь постучали.

— Я же сказал, чтобы меня не беспокоили! — крикнул он, но дверь все равно открылась, муслиновая занавеска колыхнулась, и в комнату хлынул рой мошкары. — Да что же это за чертовщина! — застонал Торранс и осекся.

Осекся потому, что первым порог переступил джетти, великан с обнаженным, блестящим от масла торсом, а следом за ним вошел высокий хромой индиец. Тот самый, что умолял сохранить Наигу жизнь. Звали его Джама, и был он братом Наига. В его присутствии капитан почему-то вдруг ощутил свою наготу и беззащитность. Он вывалился из гамака и потянулся за халатом, но Джама уже сбросил одежду со спинки стула.

— Капитан Торранс — Гость поклонился.

— Кто вас впустил?

— Я ждал вас сегодня в нашем веселом заведении, — сказал Джама. В отличие от брата, шумного и хвастливого толстяка, он был сухощав, немногословен и осторожен.

Капитан пожал плечами.

— Может быть, зайду завтра.

— Будете желанным гостем, капитан. Как всегда. — Джама вытащил из кармана пачку бумажек и помахал ими, как веером. — Желанным на все десять тысяч.

Десять тысяч рупий. Именно столько стоили бумажки в руке Джамы. Бумажки, подписанные Торрансом. Вообще-то долговых расписок было больше, но часть долга удалось покрыть украденным армейским имуществом. Брат Наига пришел напомнить, что другая, большая, часть осталась неоплаченной.

— Насчет сегодняшнего… — начал капитан.

— Ах, да! — Джама закивал, как будто лишь теперь вспомнил о цели позднего визита. — Насчет сегодняшнего. Расскажите, что случилось.

Джетти ничего не говорил и стоял в сторонке, прислонясь к стене и сложив руки на груди, поигрывая мышцами и не сводя с капитана темных глаз, в которых отражался неверный свет одинокой свечи.

— Я уже говорил. В том, что так вышло, моей вины нет, — со всем достоинством, какого только можно ожидать от человека без одежды, ответил Торранс.

— Это ведь вы потребовали, чтобы моего брата повесили, разве нет?

— А что еще мне оставалось? После того как в его палатке нашли краденое?

— Но, может быть, краденое потому и нашли, что вы показали, где искать?

— Нет! Неправда! — запротестовал Торранс. — Зачем мне это? Какая выгода?

Джама немного помолчал, потом кивнул в сторону молчаливого силача.