Крепость стрелка Шарпа

— Нагота позволяет меньше пачкать одежду. Вам бы следовало попробовать. Ну что, Дилип, всех врагов перебили?

— Мошкара изведена полностью, сахиб.

— Тогда продолжим. Где мы остановились?

— «На протяжении некоторого времени мои подозрения», — прочитал писарь.

— Нет, Дилип, лучше будет так… На протяжении некоторого времени я предполагал… — Капитан потянулся за трубкой пузатого серебряного кальяна. — Что вы здесь делаете, Шарп?

— Пришел получить распоряжения, сэр.

— Какое усердие. На протяжении некоторого времени я предполагал, что хранящееся на вверенном мне складе имущество расхищается… Так что, черт возьми, вы там искали? В палатке Наига?

— Ничего, сэр. Просто проходил мимо, когда она загорелась.

Торранс недоверчиво уставился на прапорщика. Вздохнул печально. Покачал головой.

— Для прапорщика вы, пожалуй, немного староваты, а?

— Два месяца назад, сэр, я был сержантом.

Торранс всплеснул руками в притворном ужасе.

— О господи! Спаси и сохрани. Святые угодники! Уж не хотите ли вы сказать, что попали в офицеры из рядовых?

— Так точно, сэр.

— Ну и ну… — Капитан откинулся на подушку и выпустил идеально ровное колечко дыма, которое и проводил взглядом до самого потолка. — Получив достоверные сведения касательно личности вора, я принял меры по пресечению его преступного промысла. Вы заметили, Шарп, что в отчете не упоминается ваше имя?

— Не упоминается, сэр?

— Нет. Отчет ляжет на стол полковнику Баттерсу, который, будучи человеком в высшей степени тщеславным, постарается приписать часть заслуг себе и только потом передаст бумагу Артуру Уэлсли, который, как вы, возможно, знаете, является нашим главнокомандующим. Твердых правил джентльмен, наш Артур. Любит, когда все исполняется по инструкции. Наверняка воспитывался в строгости.

— Я знаю генерала, сэр.

— Вот как? Знаете? — Торранс повернул голову и еще раз, уже внимательнее, посмотрел на прапорщика. — Вращаетесь в одном круге? Обедаете вместе, не так ли? Или, может быть, охотитесь? Попиваете портвейн? Вспоминаете добрые старые времена? Или общих женщин? — Торранс усмехнулся, но достаточно осторожно — на всякий случай.

— Я хотел сказать, что мы знакомы, сэр.

Капитан покачал головой и нахмурился, как будто досадуя на прапорщика за то, что тот отвлекает его от важных дел.

— Перестаньте называть меня сэром. Возможно, дело в вашей врожденной угодливости или, скорее, в осознании глубины разделяющей нас пропасти, но офицеру, даже поднятому из низов, такое подобострастие не идет. Продолжаем, Дилип. Проведенный в его палатке обыск позволил обнаружить и вернуть украденное имущество. После чего я в соответствии с действующими инструкциями распорядился повесить вора в назидание другим. Честь имею, и так далее.

— Двух тысяч мушкетов все же недостает, сэр. Извините, вырвалось.

— Ладно, Шарп, нравится пресмыкаться — пресмыкайтесь. Так, говорите, две тысячи мушкетов все еще не найдены? Полагаю, мерзавец успел-таки их сбыть. Согласны?

— Меня больше интересует, как ему удалось их раздобыть. Это прежде всего…

— Какой вы скучный, — протянул Торранс.

— Я бы предложил поговорить с сержантом Хейксвиллом, когда он вернется, — продолжал Шарп.

— Ни слова против Обадайи Хейксвилла, — предупредил капитан. — Обадайя — весьма занимательная личность.

— Лживый ублюдок и вор, — с чувством произнес Шарп.

— Перестаньте! — простонал капитан голосом человека, у которого разболелись зубы. — Как вы можете говорить такие гадкие вещи! Наверное, мне придется развести вас. Или не надо? Брик! — Последнее слово было обращено к двери, ведущей в заднюю часть дома.

Дверь отворилась, и из-за муслиновой занавески выскользнула черноволосая женщина.

— Да? — Она покраснела от смущения, увидев, что Торранс голый. Капитана же, как заметил Шарп, пикантность ситуации только позабавила.

— Брик, дорогая, мой кальян погас. Вы не займетесь им? Я бы попросил Дилипа, но он сейчас занят. Честь имею, Шарп, представить вас Брик. Брик, познакомьтесь с прапорщиком Шарпом. Шарп, это Брик.

— Приятно познакомиться, сэр, — сказала молодая женщина и, сделав реверанс, занялась кальяном. О том, что они с Шарпом уже встречались, она предпочла умолчать.

— Мэм.

— Мэм! — передразнил его со смехом Торранс. — Ее зовут Брик!

— Брик, сэр? — переспросил Шарп. Имя совершенно не подходило изящной, с тонкими чертами женщине, которая послушно и ловко разбирала кальян.

— Вообще-то она миссис Уолл, — объяснил капитан, — и она моя прачка, швея и совесть. Не так ли, Брик?

— Как скажете, сэр.

— Терпеть не могу грязную одежду. Настоящая мерзость пред ликом Господа. Чистота, как нам постоянно и неустанно повторяют всякие скучные личности, почти равнозначна благочестию, но я усматриваю в ней еще более высокую добродетель. Благочестие доступно любому крестьянину, но чистоты способны достичь лишь немногие избранные. Брик содержит меня в чистоте. Если вы заплатите ей, Шарп, — совсем немного, сущую мелочь, она с удовольствием починит, постирает и приведет в порядок те лохмотья, которые вы с гордостью называете формой.

— Это все, что у меня есть, сэр.