Крепость Серого Льда (Меч Теней - 2)

- Братья мои и соратники, - сказал Робби все так же негромко, - я не стану встречаться со Скиннером Дхуном на поле, которое выберет он. Ему, может, и хочется столкнуть одних дхунитов с другими, а мне нет. Разве мы, глядя на наших гостей, не видим в них своих сокланников? Убить их было бы все равно что убить себя. Смерть каждого дхунита означает, что в войне с Бладдом у нас стало одним бойцом меньше. Скажите, чьей кровью хотели бы вы обагрить свои клинки - дхунской или бладдийской?

В башне воцарилась мертвая тишина. Факелы шипели и мигали от вечернего тумана, проникавшего в трещины. Молочная протекала менее чем в тридцати футах от южной стены, и слышно было, как на реке потрескивает лед. Дуглас Огер поднес к губам медный рог с долей священного камня, другие последовали его примеру. Яго Сэйк, склонив голову, стал перечислять Каменных Богов. Робби присоединился к нему, и после имени третьего бога весь чертог уже повторял, как один человек:

- Ион, Лосе, Утред, Обан, Ларранид, Мальвег, Бегатмус. - На глаза воинов наворачивались слезы: Робби сумел напомнить им, что Дхун был вторым и нежно любимым сыном богов.

Посланцы произносили молитву наряду с остальными, и Брим спрашивал себя, многие ли из них вернутся к Скиннеру в Гнаш. Джорди Сарсон уж точно не вернется: вон как он впился глазами в Робби, и в глазах этих светится обожание. Большерукий копейщик Рой Кокс по прозвищу Столб тоже колеблется: он обводит взглядом башню, будто собрался здесь поселиться.

Могер и Берольд тоже вели себя неспокойно, но Брим не думал, что они захотят перейти на другую сторону. Оба они люди чести, и учтивость Робби, равно как и его выспренние слова, вызывает у них подозрение.

Могер первым нарушил молчание, спросив:

- Не хочешь ли и ты передать что-нибудь моему вождю?

Робби задумчиво взялся за свою косу. Он, наверно, прекрасно понимает, как он хорош в это мгновение со своей играющей мускулами рукой и длинными красивыми пальцами, не испорченными боевым топором.

- Мне нечего передать Скиннеру. Человек, натравливающий одного кланника на другого, недостоин моего уважения. Но с его сторонниками я готов говорить и хочу сказать им вот что: мы встретим их здесь, как братьев, забыв все, что было сделано или сказано в прошлом. Присоединяйтесь ко мне, и мы отвоюем назад нашу дхунскую землю.

Могер поспешно кивнул, словно боялся, как бы слова Робби не повлияли на четырех его спутников.

- Красно говоришь, да только я за тебя, Рэб Кормак, сражаться не стану. Если тебе нечего сказать нашему вождю, то и нам тебя слушать незачем. Пошли, ребята. Надо переправиться через Молочную, пока луна еще не зашла. - Могер, склонив голову, простился с Робби и двинулся к выходу. Берольд и остальные последовали за ним, но Робби успел переглянуться с Джорди Сарсоном и Роем Коксом.

Лишь когда все посланцы повернулись к Робби спиной, стало видно, как он разгневан. Брат не любит, когда его называют Рэбом Кормаком - Брим хорошо это знал. Однажды он в кровь избил Джезию Шембла за то, что простофиля-фонарщик позабыл его новое имя и назвал Робби старым. С тех пор никто не осмеливался называть Робби Кормаком, а Рэбом его звал один Дуглас Огер. Но в Гнаше, как следовало из слов Могера, его кличут по-старому.

Брим выскользнул из башни незамеченным. Он не хотел слышать, как его брат будет негодовать из-за того, что его назвали именем, которое дал ему их отец.

Туман уже поднялся выше человеческого роста, и его сырой холод пронизывал Брима насквозь. Съежившись, он направился к реке, где стояла на мшистом берегу палатка Бабушки и горел ее костер. Есть и ночевать в разрушенной башне старуха отказывалась и приходила туда только по зову Робби.

Запах дыма вел Брима через туман. К востоку от Молочного Дома рос густой дикий лес - Гай Морлок говорил, что если поставить там охотничий домик и не навещать его с год, то нипочем свою хижину не найдешь. Пахотные земли и пастбища Молочного Камня простирались на север и запад, а лес, граничащий с кланом Фриз, присягнувшим Бладду, стоял непроходимой стеной на пути врага. Даже здесь, в какой-нибудь лиге от круглого дома, лес старался захватить все что мог. Голые ветви ив и болотных дубов торчали над рекой так грозно, будто деревья и ее хотели забрать себе.

Бабушка, сидя на пне у дымящего костра, разогревала моченый овес в старом шлеме и жевала стебелек руты.

- Робби звал меня? - спросила она вместо приветствия, увидев Брима.

Брим не был уверен, знает ли она, как его зовут. Зубы у Бабушки пожелтели от руты, и пахло от нее противно, как от стоячей воды.

- Робби велел сказать тебе, что из Гнаша приехал Могер и другие воины тоже. Он думал, ты захочешь повидать их, пока они не уехали. Они там, у лошадиного загона. Я провожу тебя к ним, если пожелаешь. - Брим сомневался, правильно ли он поступает - ведь Робби предложил это только из вежливости; но ведь брат, с другой стороны, своего поручения не отменял.

- Могера в младенчестве все колики мучили, - с трудом поднявшись, сказала Бабушка. - До года он был совсем лысый и верещал каждую ночь.