Крепость Серого Льда (Меч Теней - 2)

- Если б ты сколько-нибудь дорожил своей жизнью, Мертворожденный, то держал бы язык за зубами. У этой ямины распоряжаюсь всем я, а не бычерогий уродец, родившийся мертвым и непонятно зачем оживленный. - Траггис молниеносно защипнул двумя пальцами подбородок Мертворожденного. - И вот еще что, косорылый ты мой. Этому орлийцу придется доказать, что он чего-то стоит. Он пришел сюда без оружия и без ценных вещей. Стало быть, он будет красть у братьев все, что съест или выпьет. Я сам себе глаза выколю, если ты мне сыщешь тут человека, который обрадуется такому нахлебнику.

Теперь уже все Увечные слушали их. Едоки перемазались мясным соком и жиром, а свет костра превращал их лица в маски. Их враждебность обдавала Райфа, как сухой ветер. Траггис Крот мастерски обратил их голодное недовольство в сторону чужака.

Атаман отпустил Мертворожденного, не переставая, однако, сверлить его взглядом. Только убедившись, что предупреждение дошло до непокорного в полной мере, он перевел взор на Райфа.

- Ну, орлиец, что ты умеешь?

У Райфа достало благоразумия не взглянуть на Мертворожденного, прежде чем ответить.

- Я белозимний охотник и владею как длинным, так и коротким луком. Мне случалось добыть дюжину зверей за одну ночь.

По толпе прошел заинтересованный ропот, но атаман и бровью не повел.

- Молод ты что-то для белозимнего охотника. Я слыхал, что у них на выучку десять лет уходит.

В Райфе под взглядом пронизывающих черных глаз зашевелилось упрямство.

- Значит, тебя ввели в заблуждение.

- Однако лука при тебе нет, - прозорливо заметил Траггис, - и Мертворожденный, насколько я вижу, не отбирал его у тебя.

- Он сломал его, спеша присвоить мой меч.

В толпе засмеялись, и Райф понял, что угадал верно, Мертворожденный не лучник: его ручищи созданы, чтобы управляться со сталью, а не с деревом. И собирает он только сталь, если судить по его арсеналу. Сразу видно, что рыцарский меч для него ценное приобретение, хотя клинок спрятан в ножны и наружу торчит только его рукоять.

Райф почувствовал облегчение, но виду не показал. Глядя в изуродованное лицо атамана, он с полной ясностью сознавал, что сумел провести всех, но только не его.

Однако Траггис по причинам, известным ему одному, не стал разоблачать пришельца и сказал:

- Очень хорошо, орлиец. Чем ты можешь доказать правоту своих слов?

Райф молча выдержал его взгляд, понимая, что Траггис приготовил ему новый капкан, который вот-вот защелкнется.

- Я тут придумал кое-что, - заявил толстяк, шумно высасывающий мозг из кости.

- Говори, раз придумал.

Юстафа помахал костью в воздухе. Медная кожа и миндалевидные глаза выдавали в нем уроженца Дальнего Юга, и бобровая шуба, хотя и роскошная, сидела на нем так, словно он нарядился медведем.

- Выставим его против Танджо Десяти Стрел, или как он там сейчас себя именует. Один стрелок против другого - это, думаю, будет весело. Куда веселее, чем кидать мертвецов в Ров. Я уже говорил утром...

- Довольно, - оборвал его Траггис. - Отыщи Танджо и скажи ему, что состязание состоится на рассвете. А ты, - продолжал атаман, обращаясь к обмороженному, одетому в истрепанную моряцкую робу, - возьми орлийца к себе и постереги. Ничем его не корми и смотри, чтобы этот, - атаман глянул на Мертворожденного, - даже близко не подходил. Как рассветет, приведешь орлийца на Верхнюю Полку.

Увечный кивнул, крепко взял Райфа за локоть и увел его, не дав даже словом перемолвиться с Мертворожденным.

18

БАШНЯ НА БЕРЕГУ МОЛОЧНОЙ

Пятерых дхунских воинов ввели в дом под сильной охраной. Яго Сэйк, чье лицо при луне казалось белым как мел, держал наготове свой страшный топор-полумесяц. Он и Дидди Мунн провели посетителей по открытой аркаде, служившей входом в разрушенную башню Молочного Камня.

Брим удивился, когда увидел, что его брат Робби оставил этим пятерым оружие. Водная сталь блестела за их спинами и поясами, отбрасывая струящиеся блики на голубые панцири. Татуировка на лицах говорила о том, что эти воины - ветераны, прошедшие немало сражений. У одного, в котором Брим узнал знаменитого топорщика Могера Лоя, узор покрывал щеки целиком, не оставляя ни кусочка чистой кожи, и даже на веках были наколки. Все пятеро были белокурыми, как истинные дхуниты - из всех присутствующих один Брим имел темные глаза и волосы.

- Убери свой топор, Яго, - произнес голос Робби Дхуна, наполнив круглый чертог. - Эти люди наши братья и не собираются вступать с нами в бой.

Яго Сэйк по прозвищу Гвоздь молча кивнул. До гибели прежнего вождя они с Могером были товарищами по оружию, но свою преданность Робби Яго ставил выше всякого боевого содружества. Свой трехфутовый топор он засунул за портупею, а не убрал за спину, как было приказано. Другие могли расценить это как непослушание, но Брим-то знал, что Яго поступает так из любви к Робби и стремления его защитить. Если дело дойдет до оружия, Яго первым схватится за свое.