Крепость Серого Льда

— Джесс, Брим, принесите дары, — молвил Робби, поднявшись с места. — Покажем вождю, сколь высоко мы ценим ее помощь.

Брим, чувствуя спиной взгляд Враэны, направился к стене, где они оставили свои приношения. Робби и Яго укладывали подарки втайне, пользуясь сундуками, вывезенными из Дхунского дома в ночь бладдийского вторжения. Брим знал только, что дары тяжелые, и молил Каменных Богов о том, чтобы не опозориться и не уронить своей ноши. Джесс Блэйн, наделенный, должно быть, шестым чувством, взял себе что полегче, а Бриму оставил какие-то каменюки.

Когда дары наконец доставили к очагу, Робби кивком отпустил пажей и вынул из ножен свой меч. Молочане в мгновение ока тоже обнажили оружие, но Робби, примирительно подняв руки, сказал:

— Я хотел только разрезать бечевки.

Мрачные молочане снова уселись. Робби выставил их дураками — первая его ошибка, подумал Брим — и теперь спешил покончить с этим. Одним взмахом он вспорол первый сверток, и оттуда хлынули ткани: золотая и серебряная парча, багряный дамаст и янтарный шелк. Кланница, разливавшая эль и молоко, так и ахнула.

— Для красавиц этого клана, — улыбнувшись ей, сказал Робби.

Некоторые ткани Брим узнал: их взяли при набеге на Озерной дороге, которым командовал Дуглас Огер. В Северных Территориях таких не ткут — их возят с самого Дальнего Юга, и в клановых землях им, можно сказать, цены нет. В другом мешке оказались меха: рысь, чернобурка, норка, горностай и соболь. На блюде, которое Брим нес из башни, лежали три дюжины медвежьих желчных пузырей, пересыпанных солью.

Одну из корзин наполняли медные пряжки для плащей, воинские обручи и браслеты с сапфирами, лунными камнями, алмазами и голубыми топазами. В другой помещались доспехи. Робби достал панцирь, чтобы показать вождю. Он был выкован в виде сот, покрыт серебряным тиснением, вокруг шеи щетинились колючки репейника.

Враэна не утратила хладнокровия, но Брим подметил в ее глазах алчный огонек. Эти доспехи делались для королевы — и не для какой-нибудь, а для самой великой Мойры Плакальщицы. Она сражалась в них тысячу лет назад у Мушиного холма, и в кланах давно утрачен секрет сотовой ковки, делавшей металл легким и в то же время прочным, как камень.

Это, однако, было еще не все. Осталась последняя корзина, длинная и такая тяжелая, что Бриму пришлось тащить ее волоком по полу. Робби, помедлив, вспорол холщовую покрышку на ней и обратился к семерым воинам Враэны:

— Я принес дары вашим женщинам, вашим целителям, вашим старикам и вашему вождю. Вам я предлагаю в дар мечи.

Он откинул холст в сторону. В корзине лежали двадцать мечей без ножен, сложенные рукоятью к острию. Они переливались, разбрасывая голубые искры. Все бывшие в чертоге мужчины замерли. Водная сталь, оружие дхунских королей. За нее убивали, и только один человек во всех клановых землях знал, как ее ковать.

Брим смотрел на мечи, как зачарованный. Откуда у Робби столько? Ни один воин, владеющий водным мечом, не расстался бы с ним по доброй воле. Потом он заметил на самом верху эфес в виде кроличьей лапки. Тот самый, который отец велел переделать в честь второй своей жены. Точно такой, который держал сейчас в руке Робби. Его, Брима, меч.

— Я вижу, слухи были верны, — сказала Враэна. — Ты и в самом деле прихватил с собой кое-какие сундуки Скиннера, покидая его лагерь.

— Скорее взял то, что принадлежит мне по праву, — пожал плечами Робби.

Враэна рассмеялась, но не так, как прежде, а коротко и отрывисто. Ее воины по-прежнему не сводили глаз с мечей!

— Красивые вещички, отрицать не стану.

— Водная сталь — не просто красивая вещичка, моя госпожа.

— То, что легко приобретается, легко и раздается.

— Ты отказываешься от моего дара? — с обманчивой небрежностью спросил Робби.

— Я его принимаю, но прошу кое-что сверх него.

— У меня не осталось больше сокровищ. Если только...

— Оставь, — махнула рукой Враэна. — Речь не о мечах.

— О чем же тогда?

К этому все и шло с самого начала, подумал Брим. Робби при всем своем уме сидит за столом переговоров впервые, а Враэна занимается этим вот уж скоро тридцать лет. В небе сияла луна, и весь купол тоже светился. В этом свете, холодном и чуждом, все сидящие внизу казались каменными изваяниями. Брим вздрогнул и тут же пожалел об этом, ибо взгляд вождя остановился на нем.

— Я хочу взять на воспитание твоего брата, Робби Дан Дхун.

29 АТАМАН

В здешнем снеге, казалось, совсем не было воды — один только сухой лед. Он хрустел под ногами у Райфа, который ходил по террасе в ожидании полночи.

Звучала Музыка Рва, и для защиты от нее у входа в каждую обитаемую пещеру зажигались костры. Сотни огней должны были бы давать много света, но нет. Ров источал тьму, как вулкан источает дым. Райф усмехнулся собственной выдумке. Теперь он часто чувствовал себя пожилым, словно все пережитое за последний год состарило его, но этой ночью ощущал странную легкость — пропади, мол, все пропадом. Песня Адди открыла перед ним новую дорогу. Он знал, что эта дорога не для него — но если не он, то кто же?

Никто, слышалось ему в Музыке Рва.