Крепость

Рассказывать, что пережил, долго. Первые два года у нас процветали нравы уголовной и старательской вольницы. Пьянство, картежная игра и драки были частыми явлениями. Приходилось не только руководить работами, но и выполнять обязанности представителя советской власти и милиции на месте. Расскажу только один случай. На майские праздники, разумеется, гулянка. Мы в Крестях на берегу Вилюя. Иду в верхний конец села. Вдруг навстречу бежит белобрысый парень, в руке нож, глаза дикие, никого не видит. Я его узнал — столяр, и не плохой. Иркутянин. Лет ему девятнадцать или двадцать. Трезвый — мухи не обидит. Но когда напивался, буквально зверел. Я загородил ему дорогу, он остановился, будто на столб налетел. «Ты куда это с ножом?» — спрашиваю. «Пусти!» — отвечает он. Я ему: «А ну — нож в Вилюй и спать!» Парень, помедлив, сбегает, вернее скатывается с обрыва террасы. Подбежав к урезу воды, размахивается, бросает нож в воду и, немного постояв, идет вверх, по галечневому бечевнику. Через много лет я встретил его в Иркутске. Возмужал, женился, работает столяром на строительстве Иркутского академгородка, перестал пить, я слышал о нем только хорошее. Приходилось и семейные дела улаживать. Научился терпимости в человеческих отношениях, понял, что все в жизни бывает. Еще мы не доросли до коммунистического образа жизни. Бывали среди рабочих и разводы, и адюльтеры, и классические семейные треугольники, бывали скандалы на этой почве и персональные дела. А бывало и такое, что мужья просто обменивались женами, и жена покорно шла к новому мужу, избранному для нее первым мужем. Что удивительно — некоторые из этих новых семей оказывались крепкими и счастливыми. Всего не перескажешь. Впрочем, как Вы, наверное, догадались по обратному адресу и по истории с плотником-иркутянином, я снова вернулся в Иркутск, в свою дорогую семью, к своей любимой верной жене и детям и к любимой работе. Вы спросите, как это произошло? Очень просто. Так, как я и хотел.