Крепость

— Янки, конечно, едва ли учтут наши потребности в своих календарных планах! — вырывается у меня. Старый Штайнке лишь молча смотрит на меня.

Чувствую себя так, словно меня накрыли каменным колпаком, и спрашиваю себя: Что за черт? Почему Старик участвует в этом цирке? Значит, с нашим выходом сегодня ничего не получится?

Чтобы справиться с шоком, тащусь в клуб и прошу подать пиво. Уже первые несколько глотков быстро бьют мне в голову и приносят облегчение. Прекрасно, подождем.

Но это не честно по отношению к Томми! Они, понимаешь ли, ждут нас там снаружи и облизываются, раскрыв пасти. И вот теперь они вынуждены облизываться и облизываться и облизываться. В конце концов, они же точно знают, что у нас имеется только эта одна готовая к выходу в море лодка. И хитрят также как и всегда, рисуя себе радужные перспективы по нашему поводу. За этот жирный кусок добычи, говорю себе, идет небольшая психологическая война и выжидание на боевой позиции. То, что господа снова могли бы исчезнуть, так как мы не появляемся, как ожидалось — в нарушение их программы — на это можно рассчитывать, пожалуй, в последнюю очередь. Вероятно, они считают наше замедление неким тщательно просчитанным трюком… Едва примеряюсь с новой ситуацией, сообщают: Замена АКБ отпадает: Слишком долго! Но вместо этого необходимо срочно вынести наружу железные слитки из киля судна и заменить их благородными металлами. Благородные металлы? Наверное, медь. Но как, ради Бога, небольшое количество меди может спасти нашу окончательную победу? Следует ли медь перегрузить, например, в La Pallice и транспортировать затем по дорогам «в Империю»? Я вовсе не знаю, как рассчитывается вес киля, но могу представить себе только ужасную сумятицу: протаскивать железо через тесные люки наружу — а медь теми же тесными люками обратно — это полное безумство! И разве такое возможно, когда лодка на плаву? Да и как долго такая работа может продолжаться? Это же будет длящаяся сутками трудная работа десятков людей! Сначала все выглядело таким образом, как будто имелось только одно соображение: или выходим или остаемся! Ясно и четко! Но это постоянное проклятое метание туда-сюда стало каким-то безумием. Во всяком случае, меня не покидает чувство того, что я слишком рано уложил свои шмотки!

Наконец, мне удается поймать Старика прямо на бегу. Все, что я узнаю, состоит в том, что, скорее всего, ни аккумуляторная батарея, ни утяжелители киля заменяться не будут. Новый срок точного выхода лодки в море все еще не установлен. Возможно, мне следует весь этот театр смотреть под другим узлом зрения — иначе, чем просто театр: Здесь нас удерживают изо всех сил, с тем, чтобы только увеличивать напряжение. Охотно бы узнал, кто режиссирует в данный момент всем этим спектаклем и какая еще следующая неожиданность запланирована. Если дело пойдет таким образом, то нам никогда не выйти в море. Почти утешает лишь то, что это становится таким же увлекательным делом для Томми как и для нас: Выйдет ли последняя, способная еще двигаться лодка проклятых гуннов, из дыры — или не выйдет? С этим вопросом Томми должны жить каждый день. Из радио гремит: «Главное Командование Вермахта объявляет: Вчера в Нормандии, севернее Vire, а также северо-восточнее и восточнее Avranches противник при поддержке танками осуществил ожесточенные атаки, которые были отбиты после тяжелых боев. Несколько вражеских боевых групп, окруженных за нашими линиями обороны, были уничтожены. Также вчера в Бретани, наши подразделения оказали сильное сопротивление атакующим дальше на запад и юго-запад, вражеским моторизированным силам… Наши самолеты-штурмовики вмешивались с хорошим воздействием в наземные бои, и рассеивали колонны противника, обращая их в бегство. Ночью целями наших истребителей и ночных самолетов-штурмовиков были позиции занятые противником и его зенитные батареи. В глубоком французском тылу были уничтожены в бою 59 террористов. Массированный огонь возмездия наших ракет Фау-1 был нанесен по Лондону.» За ужином место Старика остается пустым, он не появляется в клубе и позже. Такая сложившаяся ситуация как сейчас совершенно его не устраивает: Он оказался теперь не единственным, кто должен что-то определять.

Я сижу и чувствую себя снова как пешка в игре каких-то неизвестных сил. Как страстно я бы хотел, чтобы U-730 никогда здесь не появлялась! На следующее утро узнаю, что выход назначен на этот вечер — снова на 21 час. Старик постоянно разъезжает. Только в полдень вижу его вновь.