Крепость

- Вы говорите их надо травануть газом? Да это курам на смех! Видите ли, эти бестии очень хитры. Вы намереваетесь обхитрить их и ставите все четыре ножки кровати в консервные банки, наполненные водой, потому что полагаете, что эти твари не умеют плавать и теперь-то уж точно до вас им не добраться. Но вы глубоко ошибаетесь. Вы знаете, что они делают в этой ситуации?

Вместо того чтобы покончить с этой болтовней, невольно качаю головой: нет, не знаю. Лицо оберфельдфебеля словно освещается изнутри, и я узнаю: – Они забираются по стенам до потолка, затем на потолок и именно в тот момент, когда вы лежите в кровати нагишом, начинают свое десантирование на вас. Потрясенный, лишь лепечу: «Феноменально!» Оберфельдфебель дополняет: « И это точно так, господин лейтенант! Эти твари сыпятся как штукатурка!». Высказавшись, он внезапно вновь принимает строгий вид и говорит: «Но для вас, господин лейтенант, у меня есть кое-что приличное, правда в районе жандармерии». Беру с благодарностью адрес – а кто это стоит за мной? Бог мой! Неужели та самая Густель из Блазевица? Точно! Ирма Кинд-Химнитцерин, учительница танцев. Она здесь просто в командировке, говорит дама, встречает оборудование для одного оборонного предприятия. Оберфельдфебель любуется нашим объятием.

- Номер с двумя кроватями, господин лейтенант?

- Бросьте! Это моя учительница танцев! Оберфельдфебель ухмыляется и произносит:

- А я уже выписал его, ну, ордер на постой. Слегка обернувшись к нему, шепчу:

- Нравы у вас совсем расшатались …

- Делаем, что можем, господин лейтенант. Многое …, – но под моим взглядом он резко смолкает.

- Пока, – обращаюсь, прощаясь, к Ирме. – Около девяти вечера?

И когда она, улыбаясь, кивает – я отчаливаю. Мне нужно в Потсдам – в Потсдам, к Казаку.

- Соединение бомбардировщиков противника приближается к столице рейха … – доносится до меня голос диктора из стоящего у открытого окна приемника.