Читаем Крепь полностью

Пришлось возвращаться в лес. Идти к Василеву шалашу через болото такой темнотой не рискнули. Василь и Тимоха то натыкались на колючую хвою, то спотыкались о раскинувшиеся щупальцами корни старых елей, собирали своими лицами паутину, но вскоре вышли к противоположной опушке, где и остановились, выбрав место повыше и посуше. Тимоха сразу уснул. В этот день он, чтобы скорее попасть домой, отмахал по бездорожью тридцать с лишним верст.

Они проснулись в одно и то же время не от холода, и не оттого, что выспались, скорее, оттого, что у обоих одинаково подвело животы.

– Не жалеешь, Тимоха, что утек из своего полка? – спросил Василь, раскрыв глаза и увидев, что его товарищ уже не спит. – Там бы тебе каши сварили, сухариков бы дали, винца поднесли…

– Ничего, мне шкоро моя Шьташя поднешет… – сказал Тимоха, туже затянув пояс.

Оба решили, что до вечера в село лучше не идти. Поскольку делать им было нечего, Василь все же услышал рассказ Тимохи о рекрутчине, о том, как полагается заряжать ружье, как исполнять другие экзерциции, как следует надевать непривычное для мужика обмундирование и амуницию, рассказал о злом поручике Коняеве, повыбивавшем ему зубы, рассказал историю Аверки Городейчика. Потом уже Василь не спеша рассказывал Тимохе обо всех новостях села за последний год, понемногу о каждом из его родных.

В это время сквозь шум листвы, сопровождавший их беседу, донеслись новые звуки. Василь и Тимоха вскоре поняли, что это спорят люди, только на непонятном языке. Любопытство заставило их оставить свою лежанку и вместо того, чтобы бежать в глубь леса, подобраться еще ближе к полю. Притаившись за кустом орешника, в трех десятках шагов от себя они увидели двоих солдат, которые отчаянно жестикулировали, очевидно, доказывая друг другу что-то. На них были синие мундиры с короткими фалдами, широкие походные штаны, высокие кивера под холщевыми чехлами. За спинами у них были скрученные в тугие валики шинели и ранцы из пятнистой коровьей кожи, у одного кроме патронной сумки была еще одна холщевая, удобная для того, чтобы положить в нее, например, хлеб. Этот был постарше, его бакенбарды даже были тронуты сединой. Он стоял, опираясь на ружье, и время от времени мотал головой. Другой то описывал рукой какой-то полукруг, то показывал пальцем вперед и громко говорил, после чего всякий раз, морщась, брался за живот. Его товарищ продолжал мотать головой и так же громко отвечал, выражая несогласие. Наконец, махнув рукой, он достал из своей холщевой сумки сверток, развернул его (в свертке оказалась вареная курица) и, отломив мясистую ножку, протянул ее товарищу. Тимоха, голодным волком смотревший на эту сцену, повернулся к Василю и удивился – какими злыми, просто звериными сделались его глаза.

Василь узнал расшитый рушник, в который была завернута курица. Этот рушник, этот узор вышивала его жена. Анна любила придумывать узоры, старательно вышивать их, а потом с особым удовольствием повесить новый красивый рушник под иконой.

А чужой солдат украл рушник и завернул в него ворованную курицу. Рука Василя потянулась к топору.

– Ты что? – прошептал Тимоха.

– Гляди, заблудились. Покажем дорогу? – Василь уже совладал с первой вспышкой бешенства и казался спокойным. – Эти из моей хаты… Рушник Анна вышивала.

– И то… Може, угошьтят? – неожиданно легко согласился на рискованное дело Тимоха. И они перестали прятаться.

Два мужика вынырнули из шершавой зеленой листвы орешника настолько неожиданно для французов, что те в первую секунду сделали поспешные движения ружьями, так, впрочем, и не подняв их в удобное для стрельбы положение. Один из мужиков, черный, бородатый, с приплюснутым носом сразу почтительно снял квадратную шапку перед солдатами, другой, в богатом жупане, тем не менее, поклонился с полным раболепием.

Французы, казалось, совершенно успокоились, но по-прежнему подозрительно продолжали смотреть на возникших перед ними туземцев с немытыми, распухшими от комаров лицами. Впрочем, кажется, в этой нищей стране так выглядят все.

– Никак, заплутали, вашьбродь? – нарушил молчание Тимоха, рискуя обнаружить свою солдатскую выучку. Но французы явно не знали местного языка. И все же один из них толкнул товарища в плечо и чтото быстро заговорил на своем языке. И Тимохе и Василю показалось, что они разобрали в его болтовне слово Могилев.

– Вам, вашьбродь, дорогу на Могилев показать? – спросил у французов Тимоха.

– Могилеф, Могилеф! – закивали оба с радостным видом.

– Это мы жнаем! Покажем, недалече, – сказал Тимоха и, зайдя вперед французов, повернувшись к ним вполоборота, дружелюбно мотнул головой, приглашая их за собой.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Живая вещь
Живая вещь

«Живая вещь» — это второй роман «Квартета Фредерики», считающегося, пожалуй, главным произведением кавалерственной дамы ордена Британской империи Антонии Сьюзен Байетт. Тетралогия писалась в течение четверти века, и сюжет ее также имеет четвертьвековой охват, причем первые два романа вышли еще до удостоенного Букеровской премии международного бестселлера «Обладать», а третий и четвертый — после. Итак, Фредерика Поттер начинает учиться в Кембридже, неистово жадная до знаний, до самостоятельной, взрослой жизни, до любви, — ровно в тот момент истории, когда традиционно изолированная Британия получает массированную прививку европейской культуры и начинает необратимо меняться. Пока ее старшая сестра Стефани жертвует учебой и научной карьерой ради семьи, а младший брат Маркус оправляется от нервного срыва, Фредерика, в противовес Моне и Малларме, настаивавшим на «счастье постепенного угадывания предмета», предпочитает называть вещи своими именами. И ни Фредерика, ни Стефани, ни Маркус не догадываются, какая в будущем их всех ждет трагедия…Впервые на русском!

Антония Сьюзен Байетт

Историческая проза / Историческая литература / Документальное