Кремль 2222. Тобольск

Это было ошеломительно! И в то же время Павел почти никак не отреагировал на появление девушки. Возможно, потому, что не чувствовал своего тела. Даже голосом еле управлял.

– Рузанна… – прошептал он.

– Это я, Павел, – ответила девушка. У нее тоже был странный голос – бесплотный, струящийся из воздуха.

– Рузанна… почему ты здесь?

– Меня похитили, Павел, – девушка еле слышно всхлипнула. – Мне сказали, что со мной ничего не случится – если ты не обманешь шайнов. Ты их не обманешь?

– Нет…

«Не обману», – хотел добавить Сновид. Но что-то его остановило. Какая-то неясная мысль. Почему он уверен, что не обманет шайнов? А почему он должен их обмануть?

– Ты понял, тобол? – снова заговорила хайна. У нее был чудесный голос, обволакивающий сознание. – Рузанна у нас. Ты видел нео, которые сидят внизу?

– Видел.

– Ты знаешь, что они сделают с Рузанной, если получат ее в лапы?

– Знаю, – прошептал Сновид, холодея от ужаса. Он ясно почувствовал его – леденящий ужас. Это было первое четкое и осознаваемое чувство, которое он ощутил за последние минуты. И, ужаснувшись, вздрогнул.

– Они изнасилуют ее. А затем съедят, разорвав на кусочки, – все тем же ангельским голосом произнесла хайна. – Если ты нас обманешь. Ты понял, тобол?

– Понял, – прошептал Сновид. Рузанне грозит страшная смерть. За что?

– Я не хочу умирать, – всхлипывая, простонала Рузанна. – Павел, скажи им правду.

– Какую правду?

– Что ты лазутчик. Признайся в этом.

Лазутчик?.. Какие-то мысли, неясные и смутные, всплывали в сознании Павла и тут же тонули. Лазутчик? Почему Рузанна просит признаться? В чем? И почему ей грозит смерть? Если ей грозит смерть, он должен сделать все, чтобы спасти ее. Все. Признаться… В чем признаться?

– Спаси меня, Павел, – простонала Рузанна. – Иначе я погибну.

Почему она говорит о гибели? Павел повел головой. Разглядел смутные контуры пушки на баке… Зачем он здесь? Он должен что-то сделать? Что именно?..

И вдруг с самого дна сознания всплыли слова.

Жизнь одного человека ничто по сравнению с жизнью всей общины.

Он не помнил, чьи это слова. Но чувствовал, что они имеют очень важное значение. Огромное значение. Именно сейчас.

Тот, кто отдает жизнь за других – живет вечно в их сердцах. Запомни это.

Он запомнил. А остальное не имело никакого значения. Никакого. Он сделал выбор.

Девушка всхлипнула.

– Почему ты плачешь, Рузанна? – прошептал Сновид. – Мы будем жить вечно… вот увидишь… любимая…

Последнее, что он разглядел, проваливаясь в черную бездонную яму, была отвратительная морда нелюди…

* * *

– Что с ним? – встревоженно спросила хайна Нур.

– Думаю, потерял сознание, – сказал Жабо. Он стоял рядом с хайной и задумчиво смотрел на распростертое тело Сновида.

– Он не умер?

– Нет. Этот хомо… слишком живуч.

Хайна нагнулась над Павлом, пристально вглядываясь в лицо.

– Хм… А они не так уж отличаются от на… – она оборвала себя на полуслове. – Ты уверен, что он принял тебя за Рузанну, Жабо?

– Ты же все слышала, хайна Нур.

– Да, слышала… До сих пор не могу поверить. Похоже, что ты и вправду большой мастер.

– Разумеется. Но, честно говоря, без снадобья я бы не справился. Это оно ввело хомо в состояние, когда он перестал ощущать реальность. Мне оставалось лишь нащупать в его сознании самые яркие образы. И воссоздать их.

– Ты нащупал образ его девушки. И внушил ему, что она находится перед ним. Так?

– Именно так, – подтвердил шам.

– Нет, ты все-таки мастер. И заслужил свое вознаграждение.

– Ты тоже очень умна, хайна Нур, – проявил галантность Жабо. – Именно ты заметила, что хомо фанатично влюблен в свою девушку. А это значит, что ее образ расположен на поверхности его сознания. Оставалось лишь расслоить сознание с помощью снадобья. А затем я проник в него и создал галлюцинацию.

Хайна помолчала.

– Жаль, Жабо, что нельзя его допросить в таком состоянии. Тогда бы мы наверняка узнали всю правду.

– Да, нельзя. Для того, чтобы кто-то сказал правду, он должен осознавать реальность. То есть, отличать правду ото лжи. Иначе он наговорит черте что. Снадобье помогает создать иллюзию. И в то же время затеняет истинные смыслы. Увы, невозможно осознавать истинные намерения, погрузившись в иллюзии. Это несовместимо.

Но ты зря беспокоишься, хайна Нур. Этот хомо не побоялся рискнуть своей любимой девушкой. Точнее, он вообще не считает, что ей что-то угрожает. Иначе бы он испугался за нее. Слишком сильно он ее любит.

– Хочешь сказать – он бы признался в обмане, чтобы спасти Рузанну?

– Не сомневаюсь в этом, – сказал шам. – Он не в состоянии пожертвовать ею ради еще кого-то. Тем более, ради абстрактной идеи. Это же хомо, хайна Нур. Влюбился в самку – и потерял голову. Не удивлюсь, если ради нее он пойдет на смерть.

– На смерть ради любимой, – задумчиво произнесла хайна.

– Ну да, любимой самки. Рисковать жизнью из-за самки? Ха! Я же говорю – примитивно мыслящие существа. Мутанты, одним словом.

Закончив фразу, шам скривил безгубый рот и смачно плюнул на палубу. Хайна вскинула голову: