Кремль 2222. Шереметьево

Сумерки сгущались. Огонек костра мерцал впереди, словно маяк, указывающий путь заплутавшим в море опасности и ненависти. Можно было, конечно, и свой костер развести, но лучше, когда возле огня несколько бойцов сидит, а не двое уставших путников. Просто безопаснее так. Так что мы продолжали идти…

И вдруг я расслышал звук, от которого отвык уже очень давно.

Там, у костра, кто-то играл на гитаре, сопровождая мелодию песней. Слов было пока что не разобрать, но на меня немедленно нахлынули воспоминания о чернобыльской Зоне, где у сталкеров не было иного развлечения, кроме как посидеть у костра после рейда и послушать того, кто знал хотя бы три блатных аккорда и мог исполнить хоть что-нибудь. Неважно что, лишь бы немного отвлечься от ежедневного кошмара, который зовется сталкерскими буднями.

Когда мы подошли, гитарист уже закончил свою песню. Всего у костра сидело трое путников, и у двоих были автоматы, стволы которых сейчас смотрели мне в грудь. Нормальная тема в Зоне. Иначе – никак. Захотят – выстрелят, и никто им ничего не скажет. Не хочешь нарваться на пулю – не подходи к чужим кострам. А решил подойти – не обессудь, если люди, сидящие возле него, сочтут, что твоя рожа им не по нраву, и лучше потратить пару патронов, чем всю ночь на нее любоваться.

– Приветствую, бродяги, – сказал я. – К костру пустите?

– Вали откуда пришел вместе со своим мутантом, – невежливо проговорил один, с бородой, растущей неровно из-за косого шрама, пересекающего подбородок.

– Погоди, Андрюх, дай-ка я на него гляну, – неторопливо произнес гитарист, до этого сидевший к нам спиной.

Сказал – и повернулся.

Бритая голова, квадратный подбородок, взгляд прищуренных глаз, тяжелый и пронизывающий, словно синхронный выстрел с двух рук. Одет в черный свободный комбинезон с капюшоном, сейчас откинутым на спину. За полой комбеза я приметил кобуру с торчащей из нее характерной рукоятью «Глока 17». А еще я заметил, как при виде хорошего оружия завистливо сверкнули глаза Рудика.

В общем, все ясно. Повстречался нам самый что ни на есть типичный головорез пустоши, если не считать его рук, сплошь покрытых необычными для этих мест татуировками. Осьминоги с когтистыми щупальцами. Рыбы со скорпионьими хвостами и плавниками, напоминающими руки. Якоря, гарпуны, чайки… И волны, нависшие над рукой утопающего, воздетой к небу…

Бритоголовый скользнул взглядом по Рудику, перевел глаза на меня, посмотрел не мигая пару секунд, словно пытаясь заглянуть в мой череп – и махнул рукой.

– Присаживайтесь.

И добавил для своих:

– Эти – нормальные.

– Да какие они нормальные? – взвился было бородатый. – Мутанты ж, сразу видать!

– Можно подумать, мы стопроцентные люди, – отрезал лысый. – Всё. Я сказал.

Над костром повисло молчание. Второй спутник татуированного, в таком же комбезе, но весьма изодранном и местами залатанном, так вообще за все это время ни разу не пошевелился. Лишь после слов старшего отложил автомат, и снова уставился в костер глазами такими же странными, как и у вожака…

– Кто такие и куда идете? – низким, глухим голосом спросил бритоголовый. А может, и просто лысый – не у всех в этом мире волосы и зубы на месте. Главное, чтобы руки из нужного места росли, да мозги на месте были.

– Я – Иван, прозвище – Снайпер. Это – Рудик, спир. Идем из Петербурга в Москву по делу, до которого есть дело только нам.

Татуированный хмыкнул, но при этом его глаза остались такими же, словно не было в них жизни. Маска, да и только. Впрочем, мне говорили, что у меня с мимикой тоже проблемы. Наверно, это отличительная черта всех сталкеров.

Лысый неторопливо протянул руку. Нормальная такая лапа, как весло.

– Вячеслав. Слава с Балаклавы для своих[13].

– Мы – свои в доску, – заверил я.

– Надеюсь, – прищурившись сказал лысый. – Хотя я так и не понял, зачем ты первому встречному свое имя и маршрут выкладываешь.

– В доверии – сила. Не слышал про это?

Вячеслав помолчал, изучая меня тяжелым взглядом.

– Не слышал, – криво улыбнувшись, сказал он. – В наших краях так не считают.

– А где они – те края?

– Далеко. Севастополь – может, слышал?

– Да ладно?! Как же вы, из такой дали, сюда добрались?

– Не важно. Замнем для ясности.

– Понял. Сам не люблю, когда с вопросами лезут.

Нагнувшись, я подкинул увесистую ветку в костер. Чистая психология – обозначить участие в совместном деле. Плюс проверка. Если психанут на тему «какого ты в наш костер свои дрова суешь?» – лучше уйти, пока не стало слишком поздно. Если же примут помощь – значит, есть шанс, что когда заснешь, тебе не перережут горло.

Вячеслав помолчал, с сомнением поглядывая то на меня, то на своих спутников. Потом сказал:

– В Москву идем. Бывал там?

– Случалось.

– Дело у нас важное за Куполом. Безопасный путь через него знаешь?

– Безопасный? Хороший вопрос. Надо подумать.

– Подумай. Только времени на раздумья у нас не так, чтобы очень, – в голосе лысого послышался мягкий напор.

Что ж, его костер, и он имел право задавать вопросы. Пока что все шло в рамках приличий, так что я не стал выкобениваться и ответил в том же тоне.

– Как придумаю – расскажу.