Кремль 2222. Север

Из-за ее левого плеча торчала рукоять то ли меча, то ли сабли. Широкий пояс, перехвативший в талии накидку типа пончо, имел около двух десятков пришитых узких чехлов. В чехлы были вставлены стальные стрелки, напоминающие арбалетные болты дампов. То ли пулять ими из портативного арбалета, то ли руками метать — непонятно. Но ясно одно: к девушке с таким поясом, мечом и характером лучше подходить знакомиться осторожно, спереди и без резких движений.

Помимо вышеназванного пончо с лиственным рисунком и неглубоким вырезом на груди, на девушке была надета синяя свободная рубаха, рукава которой темнели свежими вишневыми пятнами. Перехватив мой взгляд, она кивнула:

— Щека начала нарывать, пришлось взрезать. Кровь плеснула словно из Ледяного гейзера.

Вероятно, она имела в виду какой-то местный природный сюрприз, имеющий свойство харкаться промороженными слюнями. Но мне сейчас было не до исследований прелестей постъядерного мира.

— Сколько?

— Что сколько? — не поняла она.

— Сколько… мне осталось?

Она переглянулась с усатым, который, скрестив руки на груди, стоял рядом.

— Думаю, сутки, — неуверенно протянула она.

— До вечера доживешь, воин, — твердо сказал усатый. — Это тебя боевой робот метательным диском приласкал?

— Он.

— Я так и подумал, — кивнул мечник. — Сегодня проснулся, слышу — у маркитантов канонада. Дай, думаю, гляну, что за дела? Ну и глянул, называется. Сам на шайку мутантов нарвался. Они как раз нас выслеживали, рассчитывали с рассветом прихватить.

— Лучше бы подождал немного да вместе со мной и Крюком пошел. Так нет. Его оставил меня спящую стеречь, а сам смылся смотреть на стрельбу у маркитантов. Как же, разведчик-пластун, любопытство впереди него бежит и за собой тянет.

— Работа такая, — невесело усмехнулся в усы разведчик. — Как говорится, нет худа без добра. Парень мне помог, мы ему немного. Звать-то тебя как?

— Снайпер.

— Ишь ты? — удивился пластун. — Имя, что ль, такое?

— Считай… что так.

— А я Дунай. Ведунью нашу Айгуль звать. Если же увидишь типа робота с крюком вместо руки — не пугайся, это наш. Его так Крюком и звать.

— Будем знакомы, — сквозь зубы процедил я, пытаясь встать. Мир перед глазами вроде больше не кружился и двоиться не собирался. А слабость такую, что, кажется, руку сдвинуть сил нет ни малейших, переживем. Ведь это только кажется…

— Ты куда, батыр? — качнулась вперед Айгуль.

— Пусть идет, — негромко проговорил разведчик. — Воину лёжа смерти ждать — хуже нет.

Я спустил ноги со своего жесткого ложа. Оказалось, что лежал я на столярном верстаке. Таких еще стояло здесь несколько в разной степени сохранности. Ломать их пробовали, но не у всех получилось. На моем даже мощные стальные тиски сохранились, правда, без рукоятки — наверно, кто-то себе все-таки выломал и приспособил вместо дубинки.

Чуть поодаль возвышался остов проржавевшего ленточнопильного станка, возле которого я заметил какое-то шевеление. Пригляделся — точно, тот самый инвалид с обрубком руки, перетянутым жгутом. Ноги раненого были связаны.

— А его… зачем? — поинтересовался я, имея в виду не «зачем связали», а «зачем оставили в живых». Спросил — и закашлялся, выплюнув на покрытый слоем пыли пол кровавый сгусток.

Дунай понял меня правильно.

— Трупоеда-то? Айгуль настояла, — пожал он плечами. — А подоспевший Крюк ее поддержал. Он, кстати, вас двоих сюда и припер на себе. Тебя-то понятно, а его зачем? Мерзкое племя. Разбойничает в этих местах и в основном падалью питается. Причем по барабану кого жрать — своих, чужих, мутантов, гниль всякую… Лишь бы мясо было. По мне, тоже лучше б добить, чтоб не мучился.

Несмотря на то что разведчик говорил очень негромко, раненый услышал.

— Нет! — заверещал он. — Не надо добить! Лучше давай уйти в Красный туман! Не надо добить!

Дунай поморщился.

— Вот так всегда. Как кого пожалеешь — так сразу начинаются советы, что делать, как жить, инструкции, пожелания…

— В Красный туман…

Айгуль прищурилась, словно вспоминая что-то.

— У кешайнов, воинов нашего племени, есть один боец, — проговорила она. — Говорят, когда он был еще совсем молодым, в одном из боев ему разрубили лицо от левого виска до мочки правого уха. Обычный гао-шайн умер бы немедленно, но наши воины живучи. Раненый долго не уходил в Край вечной войны, метался в бреду, боролся с кем-то невидимым. И тогда Верховный хайн решил нарушить запрет и отнести воина к границе Красного тумана. Что и было сделано.

— А что за запрет? — поинтересовался любопытный разведчик.

Айгуль нахмурилась, недовольная, что ее перебили, но ответила:

— Существует поверье, что за Красным туманом в башне живет тварь, знающая секрет вечной жизни. Говорят, она бродила по миру со времен Последней войны, ища себе смерти. Но любой, кто пытался убить ее, умирал сам. Наконец она нашла пристанище в древней башне, подпирающей небо, и с тех пор живет там. Любое живое существо, перешагнувшее границу тумана, исчезает навсегда. Но некоторым раненым тварь дарит жизнь, и с тех пор они становятся проклятыми.

— Угу, — кивнул Дунай. — У нас в Кремле такие сказки тоже любят травить. Особливо зимой, когда делать нечего.