Кремль 2222. Кронштадт

– Да только Заратустра не позволяет, – с явной насмешкой подхватил шам. – Так говорил когда-то мой друг Ратибор. Впрочем, не о нем сейчас речь – о нас. Я так понимаю, синего Поля больше нет? И по твоей вине. Догадываешься, что тебя ждет? Вижу – догадываешься. Так, может быть, пора уже выбираться отсюда, бежать? Ах… да не виноват ты в ее смерти! Ну был бы, присутствовал… и что? Осколки не разбирают, куда лететь. Кстати, а что за осколки? Снаряд или что-то другое, – выяснили?

– Откуда мне знать? – десятник дернулся, словно от зубной боли. – Думаю, никто особо не разбирался. Все ясно и так.

– Ничего не ясно! – резко возразил одноглазый. – О, Великий Атом. Вы все здесь – подростки, ничего не соображающие дети. Тем хуже для вас! А ты, значит, уже заранее согласен с будущим приговором?

– Отстань.

– Не отстану! – невидимый собеседник ухмыльнулся… по крайней мере, так показалось узнику. – Кстати, могу тебя обрадовать – Мастер синего Поля девушка Алексия – жива.

– Как – жива? – молодой человек подскочил на нарах. – Откуда ты знаешь? Врешь?

– Что толку врать? – меланхолично заметил шам. – Что с девушкой и где она, я не знаю, – не могу проникнуть в ее мозг. Но то, что она жива, – чувствую, ощущаю.

– Я тебе не верю, – Кирилл потер виски и обхватил ладонями голову. – Вот не верю – и все тут.

– Как знаешь. Однако мы еще вернемся к этому разговору. И гораздо скорей, чем ты думаешь. Пока же… Спокойной ночи, дружище Кир!

– Да пошел ты, – растянувшись на жестких нарах, узник повернулся лицом к стене и тут же заснул. То ли устал, то ли кое-кто постарался.

* * *

Черная маслянистая жидкость, жадно чмокнув, поглотила упавшую девушку. Лекса попыталась вынырнуть, вдохнуть, но ничего не вышло: что-то держало ее, не давая пошевелиться. Воздуха в груди становилось все меньше, и вот уже совсем невозможно стало дышать, потемнело в глазах…

Алексия очнулась на строящемся причале. Было жарко, в синем летнем небе сияло солнце. Повсюду бегали рабочие с носилками и тачками, клали кирпичи, размешивали лопатами цемент. Кроме них по причалу суетливо прохаживались еще человек десять – в старинных, синих с золотыми пуговицами мундирах с аксельбантами, при шпагах, с разноцветными лентами через плечо. Один из них, совсем еще молодой, с узенькими усиками и румяным лицом, таращился на близкий берег в бинокль, что-то там высматривая. И вдруг обернулся, закричал:

– Ваше превосходительство! Господин полковник! Едут… Едут! Вон лодка… Государь!

– Едут? – высокий худощавый человек с небольшой бородкой обернулся и махнул рукой. – Всем приготовиться! Востриков, доведите до рабочих… живей!

Румяный бросился к стройке и закричал, размахивая руками.

Между тем на берегу уже спускали на воду шлюпку. Гребцы ходко взялись за весла, и вот уже шлюпка – солидный двенадцативесельный ял – подошла к причалу. Бросили конец… На причале поймали, принайтовали к кнехту, проворно перебросили сходни.

По сходням, опережая свиту, спустился на причал довольно уверенный в себе дядечка лет сорока пяти или пятидесяти. Среднего роста и для своих лет довольно подтянутый, с чуть динноватым лицом, щегольски подкрученными усами под прямым носом и холодным взглядом серо-голубых глаз.

Рабочие дружно бросили работу.

– Государь… Государь… – зашелестело по всему форту.

Моментально к нему подскочили. Худощавый, волнуясь, приложил руку к фуражке:

– Ваше Величество, разрешите доложить…

– Потом доложишь, полковник, – Государь вальяжно махнул рукой и повернулся к рабочим:

– Здорово, молодцы!

– Здрав, здрав, здрав Ваш… Ство! – громко и довольно-таки дружно отозвались рабочие. Глаза их светились неописуемым восторгом и счастьем. Можно было понять: сам Государь пожаловал!

Довольно кивнув, Его Величество обернулся:

– Ну, полковник. Пойдем, глянем, что тут у вас…

– Прошу, прошу, Ваше Величество… Вот сюда идите, за мной… Вот у нас кирпичи специальные, и вся кладка, весь бетон – на основе гидравлической извести…

– Это как?

– Одна часть собственно извести на две части песка и две части гальки, – браво пояснил полковник. – Прошу дальше, Ваше Величество… осторожней, не споткнитесь, здесь блоки…

Государь неожиданно рассмеялся:

– Вижу, вижу, не слепой. Там что?

– Там, Ваше Величество, – цоколь. Гранит. Это нарочно такая сложная форма – для лучшего отбоя волны.

– Хорошо, хорошо, понимаю…

Странно, но Лексу никто не замечал, – а ведь на юную девушку, тем более в неглиже, уж конечно, должны были давно обратить внимание. Значит, не видели, значит, не существовало ее для них. Да и сама-то Алексия почему-то не могла подняться, уйти, – словно что-то держало. Она совсем не чувствовала ни жары, ни холодка гранита, но при этом, все видела, все слышала, все понимала.