Кремль 2222. Юг. Северо-Запад. Север

Многочисленные фигурные башенки Дворца рукокрылы украсили фрагментами разорванных трупов. То ли любили вяленое мясо, то ли, как все нормальные разумные твари, глумились над побежденными врагами. Помимо этого куски вонючей плоти валялись по всей территории замка. Совсем недавно вся земля, примыкавшая к замку, была практически полностью залита кровью. К настоящему времени кровь впиталась в землю, практически полностью покрыв ее черной запекшейся пленкой.

– Твари… – прошептал Ион. – Ладно бы еды ради… Так нет. Сначала у живых еще людей жрали руки и ноги. Медленно, по кусочку отгрызали. Причем все вместе – у одного. Только потом то, что осталось, разрывали на части. И брались за следующего… У пленников сухожилия на ногах перекусили, чтоб они двигаться не могли, – и раненые смотрели на то, что их ждет… Мутанты поганые, будьте вы прокляты!..

Я ничего не сказал. Просто вспомнил его же слова: «Неделю назад наш передовой отряд закрепился в Петровском замке, вырезав там небольшую стаю рукокрылов». Если разобраться, люди просто пришли в чужой дом и вырезали жителей. Потому что они – люди, а хозяева дома – мутанты, права на жизнь не имеющие.

Нет, я никого не осуждал. Я сам дитя войны и прекрасно понимаю, что в любой войне хорошие – это ты и те, кто с тобой. А плохие – это те, кто пытается убить тебя и твоих товарищей. И потому добро всегда побеждает зло: кто победил, тот и добро. Стабберы пришли и убили руконогов. И у них была причина – нужен замок, который заняли какие-то мутанты. Соплеменники руконогов пришли и убили стабберов. И у них была причина – месть. И опять же замок. Нет плохих, нет хороших. Есть две стороны и спорная территория. В этом суть любой войны. А причины можно придумать любые. Как и оправдания тому, что делаешь ты и твои товарищи по оружию…

Но это все философия, которой нет места на поле боя. На войне тот, кто размышляет о смысле происходящего, либо сходит с ума, либо получает пулю в лоб. Потому я хлопнул стаббера по плечу и сказал то, что надо говорить в таких случаях:

– Ты отомстишь. Очень скоро. Ты же догадывался, что никто из твоих не выжил, догадка подтвердилась. Теперь объясни, что мы здесь делаем?

Ион посмотрел на меня. Его глаза постепенно приняли осмысленное выражение.

– У нас давно нет топлива, – сказал он. – Когда началась Последняя война, на наших заводах было много электрокаров, маленьких грузовичков для перевозки грузов между цехами. Те, старые, уже давно сгнили, но мы сделали новые. К тому же наши инженеры на основе этих электрокаров разработали электроциклы. Такая машина может развивать скорость до шестидесяти километров в час, при этом она полностью защищена от нападения мутантов. Но не от Полей Смерти… Вон там стоят электроциклы, на которых приехали наши…

Я посмотрел туда, куда указал Ион, пригляделся – и присвистнул. Потом осторожно, стараясь не вляпаться в чьи-нибудь протухшие внутренности, подошел поближе. То, что я вначале принял за большие кучи мусора, измазанные кровью и дерьмом, действительно оказалось неким подобием бронированных машин.

Видимо, рукокрылы, пытаясь расковырять клепаную обшивку, приносили в когтях и бросали сверху куски бетона, бревна, всякий тяжеловесный хлам. Но обломались. Лишь пару клинков сломали – и все. Надо отметить, что грузовики были сплошь утыканы шипами и лезвиями. Так просто к машине не подойдешь, особенно на ходу. Наверно, удобно путешествовать по открытым территориям, оккупированным мутантами, но вот как ремонтировать такое чудо в полевых условиях – загадка. Да и через лес не проехать, даже в рощу на таком чуде соваться не стоит – мигом застрянешь намертво.

– И на сколько хватает аккумулятора у этого монстра? – поинтересовался я.

– Туда и обратно хватит, – сказал Ион. – Ленинградский проспект и Ленинградское шоссе похожи на одну сломанную стрелу. Небольшой излом на «Аэропорту» и второй, существенный, после «Сокола», где проспект в шоссе переходит. На этих машинах по развалинам не покатаешься, а по проспекту можно… Вернее, по тому, что от него осталось.

– Понятно, – сказал я, осматривая машину, похожую на эдакого прямоугольного ощетинившегося ежа размером с автобус. Слышал я еще дома, что в Штатах изобрели электрочоппер, который проезжал на одной зарядке шестьдесят километров со скоростью сто миль в час. А тут, значит, тридцать – сорок кэмэ темпами примерного водителя. Хотя для постапокалиптического мира, наверно, и это мегадостижение.

– Не знаю, куда отлучились рукокрылы, но сваливать нам отсюда надо срочно, – сказал я, – Как заводить это чудо техники, знаешь?

Ион кивнул.

– Ну так чего стоим?

– Надо похоронить убитых. По обычаю.

Я окинул взглядом поле… даже не боя, а массовой казни. Угу, здесь останки не меньше полусотни человек, причем разбросанные по всей территории. Собрать все кусочки, вырыть могилу, закопать… Работы примерно дня на два. Если, конечно, летучие мыши не вернутся. И шестое чувство мне подсказывало, что времени до их возвращения остались не дни, не часы, а в лучшем случае минуты.