Кража

С этими словами он направился в зал галереи и, заметив Ноэль, поспешил к ней.

– Добрый день, миледи, – приветствовал он ее затем повернулся к Сардо и сухо поздоровался с ним.

– Здравствуйте, Тремлетт, – ответил Сардо ледяным тоном. – Кажется, вы собрались уже уходить.

– Вы правы. – Не меняя позы, Эшфорд смотрел на Ноэль. Она в нерешительности кашлянула.

– Лорд Тремлетт, как приятно снова видеть вас, – пропела она.

Эшфорд избавил ее от необходимости искать выход из положения.

– Я провожу вас и Грейс домой, – объявил он. – Мне кажется, что мистер Бариччи нуждается в мистере Сардо. Поэтому я решил взять на себя приятную обязанность проводить вас.

– Это совершенно невозможно, Тремлетт, – начал Сардо, принимая решительную и горделивую позу. Вся его фигура будто оцепенела. – Я имею твердое намерение проводить…

– Не сегодня, Андре, – вмешался появившийся за спиной Эшфорда Бариччи. – Дело в том, что мне надо поговорить с вами о следующем заказе на картину. Лорд Тремлетт проводит дам, но не прежде чем я с ними поздороваюсь.

Он приветствовал Ноэль заученной улыбкой и сжал ее пальчики в своей руке:

– Добрый день, моя дорогая. Вы выглядите очаровательно.

Лицо Ноэль исказила гримаса отвращения.

– Здравствуйте, мистер Бариччи, – ответила она деревянным голосом.

Бариччи счел за лучшее не заметить ее яростного тона.

– Я в восторге оттого, что вы снова выбрали время и снова посетили мою галерею. И какая удача, какое приятное совпадение, что здесь оказался в это же время и лорд Тремлетт. Я счастлив, что он берет на себя заботу о вас. Я знаю, что лучшего провожатого вам не найти. С ним вам не грозят никакие неприятности. Верно, Тремлетт?

– Вот тут вы правы. – Эшфорд схватил Ноэль за локоть и сверкнул глазами на Бариччи. – Идемте, миледи. Ваш отец будет волноваться.

И, взяв ее под руку, он направился с нею в сопровождении Грейс к выходу.

Сколько же времени, думал он, потребуется Сардо на то, чтобы добиться объяснений у своего работодателя.

Но главное – какие объяснения даст ему Бариччи.

Андре закрыл за собой дверь в кабинет Бариччи. Его обычно грациозные движения теперь казались резкими и угловатыми. Гнев душил его. Он круто повернулся и встретился взглядом с Франко.

– Так в чем дело? – прохрипел Андре. Бариччи налил в бокал вина, в котором, кажется, нуждался сейчас больше всего.

– Начнем с того, что следует говорить потише. Эти чертовы детективы все еще роются в моих подсобках. Уильяме приглядывает за ними. Но я не хочу рисковать, И опасаюсь, что нас будут подслушивать.

Впервые Андре ощутил крайнее волнение Бариччи,

– Что-нибудь случилось? – спросил он уже сдержаннее – Эти детективы что-нибудь раскопали?

– Интересный подбор слов, – сухо заметил Бариччи. – Нет, пока ничего не «раскопали». Ничего конкретного. Но они слишком настырно интересуются мною, и это настораживает. И я не желаю, чтобы они околачивались здесь. – Он со стуком поставил на бюро свой бокал. – Но это мои трудности. А твои касаются моей дочери и твоей неспособности перетянуть ее на нашу сторону.

Андре бросил на него горделивый взгляд:

– Я сделал многое. Осталось только заманить Ноэль в постель. Но мне это не удастся, если вы будете отсылать ее с Тремлеттом.

– Глупец, – прошипел Бариччи злобно. – Тебе ничего не удалось добиться. Она хочет думать только о Тремлетте. А тебя использует точно так же, как ты пытаешься использовать ее. Твое величайшее самомнение, – он закатил глаза к потолку, – не выразить словами. Оно тебя ослепляет и делает глупцом.

– Вы ошибаетесь, Франко, – настаивал Андре тихо, но твердо.

– Ошибаюсь? Скажи-ка мне, Ноэль задавала тебе какие-нибудь вопросы, пока вы бродили по галерее? И главное – отвечал ли ты ей?

Последовало недолгое молчание. Сардо лихорадочно соображал.

– Так что ты ей сказал, Сардо?

– Я только водил ее по галерее и показывал свои лучшие работы, – пытаясь сохранить достоинство, ответил Андре.

– Значит, ты одного не сказал в лоб: все картины галереи – дело рук одного человека, и человек этот ты. Но это и так стало ей понятно, осел.

Бариччи судорожно вцепился в край своего бюро. Глаза его буравили Сардо.

– А как насчет твоих скромных и ненавязчивых рам? Этого блестящего вклада в увековечение твоих творений? Ты, конечно, и их показал?

В комнате воцарилось тягостное молчание.

Бариччи чертыхнулся.

– Пойми, через несколько мгновений она посвятит в свое открытие Тремлетта. – Он невесело рассмеялся: – Какой же ты глупец, Андре, кретин, думающий не головой, а чреслами. Но это не важно. По иронии судьбы ты убедил ее лишь в собственной вине.

– Что вы хотите этим сказать?

– Хочу сказать, что Тремлетт придет в галерею и потребует объяснений, а я отдам ему тебя на съедение. Ведь ты поставляешь мне картины и все, что к ним прилагается. А я, естественно, не был в курсе твоих грязных делишек. Твоего обмана. – Бариччи подался вперед. Его кулаки лежали на крышке бюро. – И если ты окажешься настолько глуп, что станешь это отрицать, я позабочусь о том, чтобы тебе приписали не только кражу, но и кое-что посерьезнее.